Сергей Плотников - Аколит

– …И строит глазки трём моим одногруппницам одновременно!

– Вот в это действительно верю, – фыркнул я. Горбатого могила исправит… или постоянная подружка, если такая у воздушника-аколита хоть когда-нибудь появится. В чём я сомневаюсь, учитывая его во всех смыслах ветреную натуру.

– Я, кстати, его спрашивала, чем вы там таким в этом вашем НПО занимаетесь, что ты каждый вечер, как у тебя рабочий день, возвращаешься сам не свой…

Овощи, пока я отвлёкся, сделали слабую попытку подгореть, но я успел вовремя. Чугунная сковорода при всех её достоинствах – всё равно не тефлоновая антипригарная посуда из другого мира, даже малейших ошибок не прощает. Так, а теперь разжарку в кастрюлю, где уже закипает будущий бульон…

– Арн, маг после зарядки амулетов, даже если он делал это до полного истощения, не будет приходить домой с таким лицом, будто он похоронил половину родственников, а вторую половину пойдёт закапывать завтра…

– … – закрыв тяжёлую крышку, я обернулся к девушке, не позволив ни единому мускулу на лице дрогнуть. Зато вздрогнула сама Лада. Пресловутая “женская интуиция”. Видимо, всё-таки практики у меня было пока недостаточно.

– Брат, пойми, я переживаю… мы переживаем! Может…

– Через некоторые вещи нужно пройти… хочется нам того или нет, – я попытался всё-таки изобразить мимическими мышцами что-то отличное от застывшей маски. – Есть вещи, от которых не убежать. Если не пройти через них сейчас – придётся делать это потом. И проще – не будет.

– Да что за вещи-то такие?! – не выдержала соседка, но осеклась, когда я покачал головой.

Нет уж, моя ноша – мне её и нести. Я, правда, рассчитывал, что привыкну гораздо быстрее. Сразу после попадания у меня начинали дрожать руки и поджилки при одной мысли, что я должен зарезать свинью. Убить! Собственными руками! Живое существо, дышащее и хрюкающее! Пусть даже эту самую свинью со скотобойни так и так ждало скорое и неотвратимое превращение в ребрышки, шницели, котлеты и колбасу. Меньше месяца мне понадобилось, чтобы резать обычных животных примерно с тем же уровнем эмоций, с каким я в офисе на Земле делал презентации для важных клиентов. Да, напрягает, да, может кончиться не лучшим образом, если я где-то облажаюсь, но это просто работа. Думал, так будет и в этот раз – тяжелее, более мерзко, но… тяжёлая и мерзкая работа – тоже работа. Нужная, увы, работа.

Разумных химер выращивают не для игр, не для сельхозработ и не для услаждения взора хозяев острыми ушками над пушистой макушкой. Оружие делают для того, чтобы оно убивало. И умирало – такова уж судьба всех, кто выходит на поле боя. Даже самый прочный меч однажды сломают или выбьют из руки: редко кому удаётся веками висеть на стене в коллекции. Сражаться, получать раны, залечивать раны, выкладываться на полную и больше, вставать живым щитом между разъярённой тварью и не успевшим вовремя убраться с её дороги хозяином – вот что ждёт каждую вторую звероухую, вышедшую с “фермы”. Если не двух из трёх. Такова их судьба, их предназначение , и разумное живое оружие прекрасно знает об этом. И знает, что кузнец, сковав клинок из новой стали или проведя экспериментальную закалку, пойдёт обламывать, тупить и щербить творение рук своих о “тестовые” элементы доспехов, металлические пруты и деревянные чурбаки. В продажу же пойдут только следующие изделия, если пробное пройдёт проверку…

Умные мысли, да? Правильные? Вот только все мои рассуждения, все логические построения с лёгкостью стекла о камни разбивались о то, что я видел. График в “Горизонтах” я выбрал себе фиксированный – два полных рабочих дня в неделю. Не бог весть что, но зато это было не “три часа вечером после учёбы”, позволяло полноценно вникнуть в процесс… мать его так! Сегодня был мой двадцать второй рабочий день – в том мире, где я родился, столько на обычной работе выходит за месяц. Месяц обычно даётся новому сотруднику на адаптацию в коллективе и полноценное вникание в рабочие обязанности. Вникнуть-то я вникнул… но вот чёрта-с-два привык. Вот бестрепетную морду лица научился держать. С начальством прокатывало, а вот с женщинами – почему-то нет. Даже Танни “читала” меня без особого напряга и уже как-то даже утешать пыталась. А я с трудом мог смотреть “моей” химере в глаза. С остальными было как-то попроще – с ними-то я практически не говорил, да и пересекался больше мельком. А вот с волкоухой…

Операционное вмешательство в организм само по себе действие травматичное, в том числе и для психики. Даже если пациент был под наркозом и ничего не помнит, а швов на теле после магии жизни не остаётся. А уж если режут постоянно. Печать подчинения, превращающая неодарённого разумного в раба, удерживаемого в неволе собственным подсознанием, являлась мощным инструментом стабилизации психики… но деформирующее внешнее воздействие на лабораторных химер было во много раз сильнее. У Танни это проявлялось в натуральной фобии “рассыпаться на части”, “развалиться на куски”. Пусть сама химера говорила так о себе с неизменным чёрным юмором, но повторяла она эту фразу в разных вариантах постоянно . Думаю, с остальными ситуация была не лучше, отличалась только психологическая травма. Остальные работники “Новых горизонтов”, так или иначе причастные к химерологической лаборатории, этим фактом совсем не заморачивались. Ну действительно, а зачем? Всё равно группу скоро спишут. Оптимизация издержек… я уже реально ненавижу это словосочетание.