Александр Шапочкин - Исход

Наклонившись над пытающимся встать и держащимся за щёку парнем, я сгрёб его одной рукой за грудки и поднял над землёй. В то время как он с ужасом пялился на меня, а вокруг среди зрителей раздавались шепотки типа: «Так Шень Чи Гоу оказался отбросом?», «А как они хвастались своим «гением», а он, значит, настоящий мусор!» и тому подобное. Я же ускоренными темпами думал, что собственно мне делать дальше. Наконец, встряхнув свою жертву, словно мешок с навозом, громко спросил.

– Ты, вообще, зачем меня на дуэль вызвал? Фокусы показывать? Ты драться будешь?

– Я? Я – нет… я…

– «Нет», значит…

Вздохнув, я отвесил ему свободной рукой пощёчину, затем ещё одну, приговаривая при этом что-то типа: «На дуэлях люди дерутся! Понимаешь? Ферштейн? Андрестенд?»

– Брат Суань Пу! Отец! Спасите меня! – вдруг завизжал совсем недавно казавшийся непробиваемым юноша, окончательно растеряв весь свой лоск, и зрители громыхнули хохотом. – Спасите! Накажите того… этого…

Могучий старик даже не повёл бровью, хотя в налитых кровью глазах клубилась настоящая тьма. А вот один из его спутников, крепенький мужичок моего роста, лет этак под двадцать пять, дёрнулся было вперёд, но остановился, дождавшись кивка старшего. Затем, с хрустом разминая на ходу плечи и кулаки, всё-таки вышел из массовки.

– Отпусти его, чужак! Я, Суань Пу из клана Шень, буду твоим противником.

– С какой это стати? – холодно спросил я, закончив хлестать Чи Гоу по уже опухшим щекам и соизволив взглянуть на новое действующее лицо.

– Потому что я так сказал! – взревел он и прыгнул, замахиваясь загоревшимся сине-зелёным огнём кулаком, на котором нарисовался какой-то пылающий иероглиф.

— Получи! «Печать безграничной водной глади»! – с некоторым запозданием перевёл для меня следующий вопль лингва-модуль, в то время как я уже отшвырнул от себя тело Чи Гоу прямо в радостно заоравших приятелей.

Болельщики посыпались как кегли, но я уже и думать о них позабыл. Вдолбленные мне Наставником инстинкты подсказывали, что в сансарном сгустке на кулаке моего нового противника притаилась какая-то бяка. Впрочем, отвести от себя сине-зелёное пламя оказалось проще пареной репы: банальный защитный приём «Веретено в светёлке» — резкий проворот энергетического потока в области предплечья противника разорвал в клочья языки необычного пламени. А дальше уже «дело техники», а точнее идеально подходящая для подобного случая связка движений из «Формы Пса», которую Варяг называл «Барбос напавший на Мурку».

Специально отбросив в сторону атакующую руку Суань Пу, я нанёс довольно медленный обманный удар костяшками с чуть подогнутыми фалангами пальцев, целясь в челюсть противника. Естественно, что он постарался увернуться от подобного счастья, и у него это, конечно же, получилось. Я даже увидел расплывшиеся в ухмылке губы, прежде чем моя кисть, свободно продолжившая движение мимо его головы, вдруг развернулась и впилась в беззащитный загривок, а лоб мой боднул прямо в чужую переносицу. «Бобик» вцепился в свою жертву, и человек инстинктивно дёрнулся назад, но тем и опасна была эта форма, «Собака страшная», как я называл её в шутку, что вцепившись в супостата, «Пёс» не отпускал его от себя.

«Господи!! – мысленно взмолился я. — Мне эти лубочно-клюквенные названия движений даже вспоминать стыдно!»

Пусть мой противник и попытался отстраниться, тело-то всё равно ещё продолжало двигаться на меня, так что он почти сразу же налетел на подставленное колено, а когда его перегнуло в обратную сторону – его нос опять встретил мою голову. Удары эти были без вложения энергии – треплющие, раздражающие, а потому не такие уж и чувствительные. Поэтому он и не заметил, как моя рука, проскользнув ему под подмышку, ухватилась за одежду.

Бросок через бедро получился, можно сказать, классическим, а дальше – стандартный «гард» из «ММА» или джиу-джицу и несколько сильных, пробных прямых ударов по лицу кулаками уже пусть скупо, но наполненных энергией. Суань Пу оказался довольно крепким мужиком. Имелось у него что-то вроде «железной рубашки», её я, конечно же, пробил, но прежде чем смог его вырубить, он умудрился сбросить меня.

Точнее, проорав что-то невнятное, вроде «Лилия водного пламени», сотворил структуру, от которой я предпочёл отпрыгнуть сам. Толчок от произошедшего взрыва нагнал меня уже в воздухе, но то была ерунда. Непроизвольно крутанувшись, я оттолкнулся пальцами от сансарной опоры и, сделав обратное сальто, приземлился на ноги. После чего не удержался и, изобразив из себя Брюса Ли, слегка потанцевал перед поднимающимся противником и, прямо как он, в несколько покачивающихся движений принял красивую боевую стойку «Мужики на ярмарке». И, надо сказать, слегка даже удивился, услышав за спиной восторженные мужские восклицания и звонкий девичий голосок выдохнувший: «Какой он круто-о-о-ой!»