Вадим Степанов (СИ) - По следам мечты [СИ]

Бывают такие бесконечные дни, им надо радоваться.

Я выбрался на крышу. Сокол и Саша - сладкая парочка, смотрели на меня, Саша с радостью, Сокол с тревогой. Ох, как же мне в вас разобраться?

- Где ты был целый день? - спросил Сокол.

- Гулял, - ответил я. - В торговый центр зашел, который ты мне советовал.

- Да? - удивился Сокол, - ты же сказал, что их не любишь.

- Не люблю, - согласился я. - Но так получилось. Книгу себе интересную купил, и прям там же и завис с ней.

- Что за книга? - спросила Саша.

- Сартр "Слова", - ответил я. - А здесь и правда очень красиво.

Крыша была залита ярким оранжевым светом. На небе были легкие облака, и они словно фильтр немного смягчали красный цвет заходящего солнца.

- Конечно, красиво! - крикнула Саша, и резко подняла руки вверх, словно хотела схватиться за небо.

- А чего ты ушел? - спросил Сокол, гася окурок о подошву ботинка.

- Не хотел мешать, - ответил я. И это была почти правда.

- Ясно, - Сокол спрятал окурок в карман, - Ладно, смотрите свой закат, а я пойду. У меня это светопреставление каждый день бесплатно.

Сокол ушел, оставив нас с Сашей вдвоем. Я подошел к краю крыши.

- Осторожней, - крикнула она. - Не подходи близко.

- Да тут высокий парапет, - успокоил я и повернулся в ее сторону.

В этом свете она была еще прекрасней. Неужели она настоящая? Та самая, которую нельзя упустить?

- Ты смотришь не в ту сторону, - игриво заметила Саша.

- Один мой знакомый волшебник как-то сказал, что смотреть на солнце во время заката, это все равно, что смотреть на проектор в кинотеатре. Все самое интересное находится в другой стороне.

- Никогда об этом не думала, - сказала Саша. - Проводишь меня? Заодно расскажешь еще что-нибудь про своего знакомого волшебника.

- Провожу, конечно, - ответил я. - Кстати, хотел спросить, целый день мелодия вашей песни в голове играет. А чьи это стихи, очень знакомыми кажутся?

- А это из книги Семеновой "Волкодав". Читал?

- Естественно, читал. Так вот оно что. Нравятся эти стихи?

- Соколу нравятся, это его идея. А мне без разницы, что петь. Красивые стихи.

- Красивые, - согласился я. - А знаешь стих "Последний дракон" Ратушинской.

- Нет, - ответила Саша, - помнишь наизусть? Почитаешь?

И я прочитал. Потом вспомнил Брюсова, Есенина, Мариенгофа. Я читал девушке, в которую действительно по-настоящему влюблен стихи на крыше, на закате. Что тут можно добавить? В эти моменты жизнь кажется наполненной смыслом до предела. Каждое слово, каждое движение, каждый взгляд. Смерть кажется несуществующе далекой, словно ее и вовсе нет. Все влюбленные - бессмертны! Не помню, кто сказал.

"Первая неделя тренировок далась тяжело, у Андрея болели ноги, руки, голова. В общем, можно сказать, что ныло все тело. Домой он приходил уставшим, но с хорошим чувством приобретения чего-то нового. Ко второй неделе боль стала стихать, уступив место неизвестно откуда взявшейся энергии и силе. "Сила" - это было особое состояние, на котором настаивал их гуру. Сила бралась не из мышц или приемов, она шла в комплекте с уверенностью в собственных возможностях. Одноклассники тоже замечали это "силу" и нередко приставали к Андрею с расспросами, чем это таким интересным он занимается со Шмелем. Андрею очень хотелось похвалиться, но это было против правил, а подводить коллектив, тем более такой странный как их лесная компания, ему совсем не хотелось. Андрей отмахивался от одноклассников, говоря, что они со Шмелем занимаются только английским. Многие даже верили. К слову, язык Андрей действительно подтянул. Шмель придумал интересную методику, он не заставлял Андрея учить какие-то слова, а предлагал их запоминать ассоциативно. Так его научили в школе, которую он посещал раньше. Когда мама Андрея увидела первую за четверть пятерку в дневнике, она сразу успокоилась по поводу новых тренировок и даже просила сына приглашать Шмеля, ну то есть Вадима, конечно, почаще домой. И это при том, что она терпеть не могла когда Андрей приводил домой хоть кого-то. В общем, по всем фронтам наступила благодать и счастье. И только предстоящая разборка с Гришей сидела острой занозой в душе Андрея. Он несколько раз заговаривал со Шмелем, думая, что тот передумает. Но Шмель был непреклонен - Гриша должен был понести наказание и точка. Андрею очень не нравилась такая категоричность нового друга, да и сам принцип расправы ему казался абсолютно варварским и нечестным. Одно время он думал, что такие принципы навязывают Шмелю на тренировках, но вскоре выяснил, что Лис категорически против каких-либо реальных боевых контактов вне клуба. Андрея так и подмывало рассказать их сенсею как Шмель, вопреки правилам, прочищает себе дорогу на школьный пьедестал. Впрочем, скоро Андрею стало не до подковерных игр.