Дмитрий Манасыпов - Боевые маги - несмышлёныши [СИ]

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

Ниа, не заметившая отца-иезуита, заливисто смеялась рассказу топливца о нескольких оборотнях-ягуарах, решивших уйти из этого края дальше, поближе к огромным прериям, где пасутся не менее огромные стада коров, но подумавших, что лучше бы срезать… и забывших про извечных врагов, людей-аллигаторов, ждущих своей добычи вдоль гатей и невидимых мысов, прячущихся под болотной водой.

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

Чуть дрожащие руки отца Сильвестра нырнули к чехлу на поясе, скрываемом сутаной и вернулись, вооруженные странно выглядевшими очками, в медной оправе, с поблескивающими по краям винтами, украшенными крохотными блестящими камешками и вдруг оказавшимися с синими стеклами, окрасившимися под солнцем в алый цвет, блеснувший по направлению Ниа и ее друзей топливцов.

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

Топливец, взахлеб смеющийся над потешной дракой ягуаров и аллигаторов, хрюкал и плевался водой из мертвых легких, попадавшей Ниа на лицо, но не заставлявшей ее вздрагивать ни от запаха, ни от чего-то другого, ведь эти странные и страшноватые создания всегда старались не попадаться на глаза мамбо, зная, что та отругает Ниа и они больше не смогут разговаривать с девочкой, видевшей не-живых, обитающих на Тонкой границе.

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

Сутана отца-иезуита, приехавшего в далекую глушь джунглей спасать жизни и души всеми брошенных потомков рабов, влачащих жалкую жизнь в сени языческого культа-вуду, прятала в себе не только странноватые окуляры, светящиеся и горящие самой неподдельной и настоящей ненавистью воина Господа к демонам и бесам.

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

Топливец, забрызгавший Ниа мутью из закашлявшегося горла, смешанную с алыми прожилками оставшейся крови и черными точками чьей-то отложенной икры, веселился, снова ощущая себя тем самым мальчишкой, что пошел по рыбу, и никогда больше не смог увидеть родителей, вряд ли обрадовавшихся его появлению спустя несколько месяцев черного сна на самом дне, покрытом ковром гниющих водорослей, рыб, змей и костей животных с людьми, попавших на обед к тем, кто оказался сильнее.

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

Из-под темной ткани, прятавшей за собой всякие веселые чудеса, блеснув солнечным лучом, опасный даже с виду, появился самый большой козырь и уравнитель, хромированный, тридцать восьмого калибра, заряженный непростыми пулями, прятавшими под медной оболочкой порошковое серебро, после выстрела, раскалившись в полете, становящееся жидким и снабженное благословением кардинала, отправившего иезуитов во тьму джунглей.

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

Ниа успела только вскрикнуть, когда, сильно обжигая ее лицо, загрохотав и едко воняя порохом, просвистела, разрываясь уже внутри головы, пуля из автоматического пистолета, одним выстрелом превратившего вернувшегося чтобы поговорить с человеком, слушавшим его, топливца в куклу с раскрывшейся розой вместо головы.

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

Отец Сильвестр, вскинув руку, тщательно прицелился в спину убегавшего бесенка, разговаривавшего с маленькой ведьмой в паре десятков шагов от святой и полной благости земли миссии ордена Лойолы, и очень хотел быстрее расквитаться за такую наглость с отродьем Зла и только потом заняться первой встреченной им черной колдуньей, так долго, целых две недели, обманывающей его, прячась внутри трогательно прекрасной тоненькой девочки с кожей цвета кофе с молоком.

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

Ниа не думала, видя, как переставший быть добрым отец-учитель готов убить несчастного Пепе, всегда скромно сидевшего рядом с Фернанду, не боявшегося заговорить с ней, единственной, умеющей говорить с детьми, так хотящими снова играть, веселиться и рассказывать небылицы настоящим друзьям, таким же, как они, маленьким и верящим в разные чудеса и совершенно не считавшим себя сыновьями какого-то там Зла или князя Тьмы, даже не зная таких слов.

— А-е-ее, Легба, а-е-ее!!!

А Ниа, видя, как убегает ее друг, такой робкий и только внешне такой страшный разозлилась и поняла, что надо спасть его, если не хочет, чтобы и он погиб от переставшего быть добрым и веселым учителя…

Рядом оказался только цыпленок, решивший поохотиться на червей, постоянно выползающих из топливцов. Ниа было жалко цыпленка, но курицы высидят еще, а Пепе у нее один. Как поступить она вдруг поняла сразу и не стала ждать следующего выстрела этого злого падре, прикидывавшегося хорошим с самого своего приезда.