Крис Риддел - Юная леди Гот и роковая симфония

Высокая девушка с буйной зелёной шевелюрой кивнула. После чего возложила на голову Аде очаровательный венок, сплетённый из васильков.

– Вольная душа, как я погляжу, – произнесла она звучным музыкальным голосом. – Я – Корделия Куща, дриада и стилист пастушек и пейзанок.

Она повернулась к остальным и добавила:

– А это – мои товарки: Клара Цокотук, Хегарти Зáборн и Ива Нова.

Клара Цокотук, наполовину женщина и наполовину лошадь, хихикнула (или скорее, заржала). Хегарти За́борн, выглядевшая так, словно она продиралась через забор на заднем дворе, сделала неуклюжий реверанс. Что касается реакции Ивы Новы, Ада не могла сказать о ней ничего определённого, потому что та была покрыта с головы до пят лозою плакучей ивы, но она отчётливо прищёлкнула пятками своих сандалий.

– А я – Бъёрк Бъёрксдоттир, исландская пастушка и козло-ведунья, – сказала маленькая девушка с лицом эльфа, выходя вперёд и щекоча Шауна пальчиком за ушами. Фавн запунцовел.

– Мы – «Леди ГАГАГА», – продолжила Корделия. – То есть «Городская ассоциация гламурных аранжировщиц гирлянд Англии». У нас хор – и лорд Гот был так любезен, что пригласил нас выступить на своём музыкальном фестивале. Вот только зря он «Бандидов» тоже пригласил.

– Каких ещё «Бандидов»? – удивилась Ада.

– «Барды и английские друиды». Группа, собранная из садовых отшельников, – объяснила Клара Цокотук, сердито пристукнув копытом.

В этот момент над водой пронеслись громкие вопли и грубый гогот. Присмотревшись, Ада увидела огни, горящие в Печальных руинах – тщательно поддерживаемой копии греческого храма, возвышавшегося над прудом позолоченных карпов. Под пристальными взорами Ады и всех леди ГАГАГА двери храма распахнулись, и из них наружу вывалилась группка странно выглядевших фигур. Крича и хохоча со всей мочи, они кубарем скатились с небольшой горки, начинающейся от подножия храма, и плюхнулись в пруд, подняв гору брызг. Через мгновение из воды показалось, отфыркиваясь, пять голов, и фигуры начали брызгаться друг на друга.

– Хороши отшельники, нечего сказать, – презрительно процедила Корделия Куща. – В ухоженном саду это ещё куда ни шло, прибавляет пикантности, но мы тут ничего привлекательного не находим. Правда, девочки?

– Как грубо и неуклюже! – фыркнула Клара Цокотук.

– Переходит все границы! – добавила Хегарти За́борн.

– И ничуть не музыкально, – надменно заметила Бъёрк Бъёрксдоттир. – Просто нам подражают.

Ива Нова лишь испустила короткий вздох откуда-то из-под занавеси ивовых ветвей.

– Это Мак-Оссиан, тартановый бард, Кеннет Батонч, камбрийский друид, Герман Гремит, баварский бард и самый ужасный из них – юный Томас Чаттерброд со своей говорящей куклой – монахом Роули, – перечислила Корделия, пересчитывая «отшельников» по пальцам.

– Вижу-вижу, – ответила Ада.

«Бандиды» тем временем выбрались из пруда и наперегонки полезли вверх по холму, обратно к Печальным руинам, подбадривая друг друга шлепками мокрой одежды и надрываясь от хохота. Самому молодому из них, носившему накладную бороду, пришлось даже остановиться и насадить обратно голову своей говорящей кукле, которая и впрямь оторвалась. Что в свою очередь вызвало новый взрыв смеха. Наконец они добрались до храма и захлопнули за собой дверь изнутри.

– Наверно, всё дело в том, что по работе они день-деньской проводят в одиночестве, в руинах и пещерах, где им приходится быть молчаливыми и загадочными, – заявила Корделия Куща. – Вот они и отрываются, когда собираются вместе. Впрочем, это не оправдывает подобного поведения.