Элейн Каннингем - Сферы Снов

- Принцесса Амнестрия, - понял он, осознав правоту Эрилин. Если что и могло отвлечь Элайта от битвы, так это лицо его утраченной любви.

Предупреждение запоздало. Взгляд янтарных глаз Элайта упал на прекрасную тень, и узнавание оставило горький, болезненный след на его лице. Эльф немедленно взял себя в руки, но мгновенное замешательство — всё, что потребовалось Осу Элторчулу.

«Трен» отшвырнул свой меч и сделал короткий резкий жест толстыми пальцами на обеих руках. Вспышка багрового света ударила с его рептильих рук и ударила Элайта прямиком в грудь. Сила удара сорвала эльфа с ног и отбросила его на несколько футов. Он врезался в стену тоннеля и соскользнул на землю.

Чешуя превратилась в кожу и ткань, когда маг вернул себе своё обличье. Высокие, тонкие черты Оса Элторчула набрали резкость. В вытянутой ладони мага виднелся сияющий зловещим светом красный камень.

- Ты умрёшь, - почти небрежно сказал маг, - но сначала я заполучу твою память.

Данила ощутил неожиданный резкий рывок — как будто кто-то сунул руку в его грудь и сомкнул железные пальцы на сердце. Бард ощутил, как искажается магия Пряжи, когда его место в ней начинают вырывать нить за нитью.

Быстрый взгляд на бледное лицо Эрилин сказал ему, что девушка ощущает то же самое. У девушки похищали её историю, её магию, но выглядело это иначе: эльфийские тени устремились к огненноволосому магу, сопротивляясь на каждом шагу, как будто шагая против сильного ветра. Эрилин тоже начала двигаться, силой пытаясь добраться туда, где лежал её лунный клинок, в отчаянной попытке остановить искажённую эльфийскую магию и мага, который ею управлял.

Данила собрался с последними силами и сложил их в обвиняющее заклинание, которое составил для леди Кассандры. Как он и ожидал, заклятье исказилось. Бурлящие линии и усики пламени взметнулись в воздух, обвившись вокруг мага и затем исчезнув внутри Мхаоркиира.

Это отвлекло Оса, но всего на мгновение. Эльфийские тени в неуверенности застыли. Данила предпринял новую попытку, швырнув в Оса заклинанием пузыря, которым задержал когда-то трена.

Маг снова начал менять форму, на этот раз превратившись в гигантского ежа. Длинные толстые иглы пронзили волшебную тюрьму, отправив осколки в полёт, точно капли дождя со встряхнутого ветром дерева

Маг испустил яростный рёв — рёв, превратившийся в скорбный клич волка и окончившийся воплем охотящейся совы. Тело мага вторило этим кличам, переходя из одной формы в другую во вспышке неуправляемой магии. Не все трансформации были равномерными. Постоянно меняющийся, неустойчивый результат оказался чудовищным, превратив волшебника в зеркало, отражающее существа, обитавшие в сотнях кошмаров.

Эрилин наконец добралась к лунному клинку и наклонилась, чтобы подобрать его. Пальцы девушки сомкнулись на рукояти — и прошли насквозь. Её голова опустилась в жесте смирения. Для неё битва кончилась. Эрилин могла только ждать и смотреть, как между её возлюбленным и спятившим волшебником бушует магический поединок. Это был самый трудный момент в её жизни. Как уместно, мелькнула мимолётная мысль, что он же станет последним.

Она подняла одну призрачную руку, чтобы защитить по-прежнему чувствительные глаза от алмазного вихря света. Данила швырял в мага все заклинания огненных шаров и молний, которые только были у него в памяти.

Нет, не в мага, поняла она — в Мхаоркиира.

Паника охватила девушку, и она попыталась закричать, чтобы Данила остановился, чтобы он бежал. Даже в лучшие времена такая магия была опасна. В присутствии тёмного камня она могла стать смертоносной.

Мхаоркиира поглощал каждую из волшебных атак, разгораясь всё ярче и ярче. Неожиданно рубин взорвался, рассыпав осколки и искры света по всем уголкам пещеры. Звука не было, ни грохота, ни грома, ни дрожи. Но сила взрыва врезалась в полупрозрачное тело Эрилин, бросив девушку на колени.

Она никогда не встречалась с врагом, равным этому. Беззвучный вихрь духа, сотканный из воспоминаний, заклинаний, снов и кошмаров, промчался по пещере. Целая жизнь — сотни жизней! Сила вихря угрожала унести её прочь.

Среди беззвучного рёва она услышала знакомый голос и почувствовала знакомое, золотое присутствие. Данилу точно так же швыряло из стороны в сторону. Мимолётное касание — и он тоже исчезнет.

В мыслях она ощутила знакомое пожатие его руки — так же отчетливо, как наяву. Всей своей гаснущей силой воли она уцепилась за это пожатие, добавив к нему свою собственную упрямую храбрость. Вокруг них бушевал шторм, но оказалось, что вместе они способны были сопротивляться.