Дэвид Гейдер - Маска призрака [litres]

В зале стояла мертвая тишина.

– Если мы примем бой, то примем все как один. Мы объявим, что Круг мертв и с этим пришел конец правлению храмовников и Церкви. Это означает неизбежную войну. Верховная Жрица не сможет сдержать храмовников, если вообще захочет попытаться. Многие из нас погибнут в грядущих сражениях… но не все.

И вновь никто не произнес ни слова. Снег, падавший в проломы потолка, стал гуще, но этого никто не заметил. По спине Риса пробежал холодок.

– Пора обсуждений прошла, – сказала Верховная Чародейка. – Ныне мы должны действовать, прежде чем сюда явятся храмовники и отнимут у нас всякую возможность выбирать. Как Верховная Чародейка Круга магов я объявляю начало голосования за независимость.

Шепоток пробежал по залу, но быстро стих.

– Не все Первые Чародеи присутствуют здесь. Я получила сообщение, что в Круге Дарсмуда объявлено Право Уничтожения. Убиты все, кто был в башне, в том числе Первая Чародейка Ривелла. – Она вновь сделала паузу, дожидаясь, пока затихнут потрясенные вскрики. – Судьба прочих неизвестна. Маги, здесь собравшиеся, предпочли, чтобы их интересы представляли братства. Я предлагаю главам всех братств выйти сюда и во всеуслышание объявить свой выбор.

Первым ее призыву внял согбенный старец, вновь избранный Первый Чародей, который заявил, что представляет братство лоялистов. Дрожащим голосом он произнес краткую речь, призывая магов сдаться. Победить храмовников невозможно, сказал он. Народы Тедаса ни за что не примут свободных магов и могут, как во времена Андрасте, подняться всем миром и низвергнуть их. Круг – единственная надежда магов.

От лоялистов никто другого и не ждал, но куда более неожиданными оказались следующие выступления. Один за другим выходили представители мелких братств, и каждый вслед за лоялистами выбирал одно и то же: сдаться Церкви. Как ни малочисленны были их последователи, с каждым таким выступлением в зале все больше сгущалось уныние. Глаза Верховной Чародейки потускнели.

Затем из дверного проема, неподалеку от Риса, в зал ступила Адриан.

– Либертарианцы голосуют – принять бой! – выкрикнула она. В толпе зашевелились, все тотчас повернулись к ней. – Неужели вы – бессловесный скот, готовый покорно подставить горло под нож мясника? Если вы считаете, будто, сдавшись Церкви, дождетесь хоть каких-то перемен, – о да, вы правы! Все изменится к худшему! Всякий Круг станет тюрьмой! Всякий маг, который побывал хоть за милю от этого места, будет усмирен! Они прос-то не умеют действовать иначе и не научатся, пока их не научим мы!

Отклики на ее выступление были громче, но прямых противников Адриан в зале оказалось немного. Мало кто мог отрицать ее правоту. Маги опустили головы, неко-торые откровенно плакали, и Рис, глядя на это, подумал, что им остается только решить, какой исход принесет им больше страданий. Да, выбор предстоял нелегкий.

Когда шум улегся, Верховная Чародейка обратила взгляд на Риса. Эквитарианцы были самым многочисленным братством, и теперь, как, впрочем, и всегда, все зависело от них. Если они примут сторону либертарианцев, то вместе превзойдут числом всех прочих. Если присоединятся к лоялистам – исход голосования будет решен. Многие, должно быть, дивились тому, кого именно эквитарианцы выбрали своим представителем: человека, который не был Первым Чародеем, а до нынешнего утра не числился даже и членом братства. Рис и сам этому дивился. Он ощущал себя не слишком удачной заменой своей матери. Как бы то ни было, никто даже не предполагал, каким будет его решение.

Он почувствовал, как Евангелина украдкой сжала его руку, и ответил на это пожатие.

– Все вы знаете мою мать, – заговорил Рис, – и перед тем, как умереть, она меня кое-чему научила. Всем нам пора отбросить былые домыслы как о других, так и о себе самих. Мы ничего не знаем ни об Усмирении, ни о демонах, ни даже о пределах собственной силы. Что бы нам ни предстояло, мы справимся, только если приобретем новый взгляд на вещи. В противном случае мы попросту повторим старые ошибки… и участь наша, какова бы она ни была, окажется заслуженной.

Иные маги кивали, соглашаясь с его словами, но никто не произнес ни звука. Верховная Чародейка Фиона выжидающе помедлила, а затем обратила на Риса обеспокоенный взгляд.

– Прости, чародей Рис, – проговорила она, – но ты так и не сказал, за что голосуешь.

Рис глубоко вздохнул… и сделал последний шаг.

– Я голосую – принять бой.