Ольга Гусейнова - У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем

— Ни на что я не рассчитываю, просто хочу быть готовой ко всему. Амаль, не ты ли меня этому учил? — не смогла удержаться от подковырки.

В другое время мне бы за длинный язык досталось от брата тяжелой лапой, но не сейчас. Живая дань и заложница должна иметь привлекательный вид, а то, не приведи нелегкая, увеличат денежное бремя клану.

Но и Амаль не был бы собой, если бы пропустил подобное мимо уха. Приподнял мой подбородок, больно схватив двумя пальцами, и заставил смотреть себе в лицо. Дрожа от страха, я упрямо пялилась в его сверкающие злостью желтые глаза.

— Маран проследит, чтобы ты, как и раньше, скрывала свой запах, сестрица. Ослушаешься, он найдет способ наказать тебя за непослушание. И плат ты не имеешь права снимать до брака! За этим он тоже проследит. Поверь, я сделаю все, чтобы вернуть тебя в Волчий клык.

Кажется, мои надежды на счастье с шумным грохотом рухнули куда-то вниз и вдребезги разбились. Амаль невероятно хитер и коварен: заставил меня не только лицо скрывать, как обычной малолетке, но и вкусный кошачий запах, на который бы однозначно среагировали холостяки.

А ведь сама виновата — придумала чудную настойку, которая прячет ненужные запахи. Вновь жалость подвела, а дело было житейское. Живет у нас в городе семья — кошка Лена и волк Эрой. И все было бы у них отлично, ведь любовь больно крепкая и души верные. Да только беременная Лена на дух не переносила запах псины от мужа. А жить без любимого несколько месяцев у верной кошки душа не вынесет. Вот и страдали оба, пока я не придумала настоечку, приглушающую собственный запах. Хотела помочь влюбленным пережить несколько месяцев беременности, пока игры обоняния не пройдут сами собой. А брат прознал и заставил саму пить. Скоро, наверное, забуду собственный аромат.

— За что ты так со мной? — понурилась я.

В зеркале за спиной Амаля отразилась испуганная девушка с прижатыми к рыжей макушке темными ушами, почти круглыми зелеными глазами, в которых заблестели слезы. Затем одна капелька медленно покатилась по смуглой щеке. Губы задрожали от обиды и непонимания.

Как же жалко стало себя за годы юности, когда видела от Амаля, дававшего мне уроки смирения и послушания, сплошь унижение. Если бы он хотя бы любил меня, единственную родную сестру, а не только использовал для давления на соперников, я бы, возможно, смирилась с участью одиночки. Но кому, как не мне, знать, что брат не умеет любить. И, боюсь признаться даже себе, слишком близко подошел к грани, после которой превратится в отверженного. Еще лет десять от силы, если не случится в его жизни чуда и любви, зверь окончательно возьмет над ним верх. Быть может, сам тогда по горам с бывшей Фенькиной стаей будет бегать.

Горькие мысли прервал Амаль, пальцем вытер слезу с моей щеки, поморщился и ответил:

— Эта долина наша испокон веков. Только предки были более сильными и суровыми и не терпели слабости. Нам никто не смел перечить, не мог противостоять! А мы… наша слабая мать умерла в родах, причем будучи сильной повитухой…

— Как ты смеешь?! Ты хоть представляешь, какую боль испытывают роженицы?

— Умерла, забрав с собой трех будущих воинов, сильных, но не рожденных щенков, — оборвал мой возмущенный возглас Амаль, опять больно вцепившись пальцами в подбородок. — А отец? Столь слаб духом, что несколько лет после нее мучился и чуть не потерял весь клан. За это время мы лишились части северных территорий, нас перестали уважать соседи, даже внутри клана стаи устроили грызню за верховенство.

— Поэтому ты убил отца? За то, что он слишком сильно любил маму и мог лишить тебя власти? — с обидой спросила я, чувствуя, что еще немного — и хрустнет моя челюсть, но остановиться не могла.

— Чтобы не позорил наш род и предков, — неожиданно спокойно ответил Амаль, оглушив быстрой сменой настроения. — Власть любит только сильных, запомни, сестрица, на будущее.

— Я же помогаю твоей власти, но меня ты тоже считаешь своей слабостью. И мне порой кажется, что если бы не дар, то убил бы, как и отца.

Амаль оттолкнул меня, но смотрел пристально, словно оценивая.

— Ты ошибаешься, Савери, у меня ни разу не было желания убить тебя. Если бы не дар, я бы нашел способ получить выгоду и от твоего брака. А сейчас проще держать тебя на коротком поводке. Но в одном ты права: ты мое слабое место. Если бы дар достался мне, было бы одной проблемой меньше.

— Тогда тебе, Амаль, придется самому вскоре жениться и найти способ влюбить в себя женщину, иначе наш род может прерваться окончательно! — ядовито прошипела я, отступая от него подальше.