Ольга Гусейнова - У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем

Выйдя на высокое красное крыльцо, я на миг замерла от изумления: в предрассветной розовой дымке, помимо обоза из нескольких добротных телег, увидела огромную толпу народа, собравшуюся во дворе, у ворот и вдоль улицы. Надо же, даже из ближайших селений приехали целыми семьями, чтобы с грустными, сочувствующими улыбками проводить меня. Глаза защипало от слез радости, благодарности, признательности, на душе полегчало.

Брат, фыркнув, величаво двинулся к охранникам обоза и замершему возле них княжескому поверенному. Этот кот с превеликим интересом наблюдал за происходящим, не скрывая удивления, и, кажется, был ошеломлен количеством жителей нашей долины всех сословий и лет, явившихся проводить заложницу из Волчьего клыка, а может, и будущую невесту князя. И немудрено, обычно столько народу на праздничные гуляния собирается, ярмарку, проводы войска, бывает, что и на большую свадьбу.

На неверных ногах я спустилась по ступеням и подошла к ближайшим клановцам. Прямиком к выделяющейся из толпы Ладе — высокой, статной, красивой волчице с толстой косой, уложенной вокруг головы. По-моему, Амаль любил ее когда-то, а если не любил, то, наверное, она ему очень нравилась. Но выбрала она скромного, неразговорчивого волка Родиона — лучшего охотника клана. Скорее всего, из-за этого брат и озлобился, ведь именно после свадьбы Лады и Родиона он вызвал на бой отца. Но я не держу на нее обиды: любовь приходит к достойным.

Лада приблизилась ко мне и, крепко обняв, едва слышно шепнула на ухо:

— Береги себя, Савери! Ты достойна самого большого счастья, поэтому постарайся не вернуться обратно! А я помолюсь за твою удачу богине!

На миг мы замерли, встретившись взглядами. Лада стала моей старшей подругой, тайной, ведь Амаль не допускал, чтобы я с кем-то сближалась. Но с тех пор как я выходила беременную Ладушку и помогла родиться ее близнецам-волчатам, между нами установилась своеобразная, но крепкая дружба.

— Я очень постараюсь, — улыбнулась ей глазами.

Лада-Ладушка, снова обняв меня, выдохнула на ухо:

— Не делись ни с кем! Там деньги… на счастье! — И громко добавила, подавая мне вышитый петухами и цветами холщовый мешочек, вкусно пахнущий мятными сладостями: — Это подсластить дорожку.

Чмокнула меня в щеку и затерялась в толпе. А я роняла слезы радости и печали — с единственной подругой попрощалась. Настоящей! Выходит, она вместе с мужем позаботилась о моем будущем, копила…

Дальше женщины подходили ко мне одна за другой и одаривали на дорогу. Все улыбались, хотели поддержать и ободрить. Кто-то всю ночь простоял у печи:

— Пирожки свежие, еще теплые…

Кто-то принес украшения и амулеты — ценные, оттого что своими руками сделанные, с душой.

— Храни вас Луна…

— На удачу…

— На счастье…

Дарили вышитые рубахи и юбки нарядные.

Наш местный сапожник богатые, сафьяновые, расписные сапожки справил:

— Нашей кошечке сапожки — бегать по дорожке…

Скорняк преподнес тончайшей выделки овчинную курточку в цвет. Видно, вместе с сапожником подарок обсуждали:

— Теплая обновка для южной кошечки-мерзлячки…

Под конец удивил здоровенный пожилой волк Моха-кузнец. В благодарность за своих внуков вручил мне тонкий кинжал с резной ручкой и ножнами из дубленой кожи:

— В хозяйстве сгодится.

Пока мои сопровождающие складывали дары в телегу, я поясно кланялась всем. Сквозь слезы благодарила, тоже желала им удачи и здоровья, просила не поминать лихом, как принято перед долгим расставанием. Ни за что и никогда бы не подумала, что вот так буду уезжать из Волчьего клыка. Что кто-то всплакнет, что одарят подарками, добрым словом. И что еще долго будут махать вслед обозу.

Я тоже махала, с болью в сердце глядя на одинокую грозную фигуру брата, широко расставив ноги и заложив руки за спину, мрачно глядевшего на меня. Он точно не прощался и своим видом показывал, что расстаемся мы ненадолго. Единственного брата, самое родное по крови существо — и того теряю! Даже не так, бегу от него!

Когда город скрылся за поворотом, я, всхлипывая, опустила полог, осмотрелась. Амаль, как обычно, не поскупился напоследок, сено на полу кибитки накрыли парой толстых шерстяных ковров, чтобы поменьше трясло, бросили несколько шкур, чтобы ночью укрываться от холода. Рядом с сундуками положили складной столик, корзины со снедью и подарки, глядя на которые я улыбнулась и полезла за вкусно пахнущими пирожками.

После бессонной ночи, волнующего прощания и нескольких пирожков глаза закрывались сами собой. А то ночью так и не смогла заснуть, боялась, что сорвется поездка ко двору князя Северного — и все, конец мечтам.