Беттина Белитц - Поцелуй шипов

Лицо ударника было едва видно — и всё же я видела достаточно, чтобы разглядеть белую кожу, привлекательно-красивый рот, угловатые скулы и характерный нос. Группа играла Swing of Things от a-ha, песню, которую я никогда не слышала до того времени, как Джианна предприняла на меня атаку в виде видеоклипов. Она немедленно послала мне оригинал в MP3 формате, из-за чего, благодаря деревенской, медленной цифровой абонентской линии, наша связь с интернетом была блокирована целый час. С тех пор я слушала эту песню по меньшей мере один раз в день, чаще всего пред сном или, когда ехала на машине, и при последних тактах, неизбежно, у меня по коже шли мурашки, потому что видеоклип стоял перед глазами, вместе с беспокойной рябью и миганием, когда камера несколько секунд была направлена на ударника — Колина? Так как он не только барабанил, но и пел вторым голосом, и именно поэтому, у меня почти не оставалось сомнений, что это он. Его голос звучал глубоко, чисто, ясно и… сексуально. Или как выразилась Джианна:

— Оттенок голоса многое компенсирует и в конце концов он не фальшивит. — Я считала, что он пел намного лучше, чем певец, который на высоких пассажах систематически терпел неудачу.

Тем не менее сомнения ещё были, потому что они разрешали мне игнорировать ту молодую, черноволосую женщину, которая стояла в первом ряду и смотрела на сцену стеклянными глазами. В течение двух секунд она была в кадре, вначале и в конце песни, и каждый раз я думала, что узнаю ту девушку, которую хотела поцеловать, когда во время вечерники восьмидесятых, прошлым летом, скользнула в воспоминания Колина, когда заиграла песня Being Boiled от Human League.

Клип был проклятием и благословением в одно и тоже время и всё же самое ценное, что у меня было из подарков на память от Колина. Ведь я могла смотреть на него, хотя запись происходила из того времени, когда я ещё даже не была мыслью — а он уже в двадцатилетнем возрасте и очевидно влюблён. В черноволосую девушку, которая уж точно не охотилась на Маров и не позволила ему пнуть себя в живот, чтобы таким образом он смог спасти её брата.

— Oh, but how can I sleep with your voice in my head, with an ocean between us and room in my bed… — Я подключила наушники в порт компьютера, поставила на полную громкость и стартовала клип, чтобы в очередной раз у меня возникло желание стать той черноволосой женщиной, стоящей в первом ряду и ещё не подозревающей, что придёт Тесса, чтобы отобрать у неё то, что она как раз только полюбила.

Демона в человеческом облике.

Мне не нужно было открывать глаз, чтобы проверить то, что я почувствовала. В считанные секунды это вырвало меня из глубокого сна, из свинцовой пустоты без времени и пространства, которая не оставляла места для мыслей и чувств.

Как и раньше в детстве, когда я точно знала, что в моей комнате находится паук, даже если папа нигде не мог его найти — он был там. Он был там! Возможно только в моей голове, да, но оттуда он оккупировал каждую клетку и каждый уголок, завладевал мной, используя в своих целях, и питал это состояние одержимости моим собственным страхом.

Будучи ребёнком, я съёживалась, отползала от стены в подножие кровати, натягивала одеяло на тело, притягивала колени к себе, пока не казалось, будто хрящи вот-вот взорвутся.

Но теперь невозможно было двинуться с места. Даже моё дыхание стало поверхностным. Я не смела смочить пересохший рот, закрыв его и проведя языком по нёбу. Существо надо мной не должно заметить меня. Абсурдная мысль, потому что то, что я не могу двинуться с места, это его рук дело. Не имеет значения, хочу я сама шевельнуться или нет. Оно уже учуяло меня издалека.

Несмотря на нахлынувшие эмоции, мой мозг работал надёжно и холоднокровно напомнил, что я уже переживала подобную ситуацию. Нет, она вызвана не кошмаром о пауках, как в детстве, а была совершенно реальной. И хотя я чуть не обезумела от паники и необузданной паранойи и уже день назад, как сумасшедшая, ползала по влажной мостовой Шпайхерштадта, мой страх имел свою причину, конкретную, видимую причину, намного большую и могущественную, чем когда-либо может стать самый ядовитый паук. Он висел надо мной, на потолке, готовый атаковать. Я ждала эту атаку, чтобы в страхе наконец появился смысл — и всё же отреагировала бегством, когда смогла снова двигаться.

Теперь же страх и разум боролись друг с другом, как противники. Это была справедливая борьба. Я могла без колебаний позволить им выступить друг против друга. В одном они были так или иначе согласны: что-то здесь присутствовало. Ни воображение. Ни галлюцинация. Ни сон наяву. Оно прокралось ко мне через окно. Хотело напугать. Отобрать воздух.