Талех Аббасов - Турнир Пяти Башен

– Лучше скафи, чефо ты так испуфался? – откусив от дольки спелого арбуза и прожёвывая сочную мякоть, спросил я.

– В смысле? – маг наконец-то взглянул на меня, в этот раз не стушевался.

– Ну… не думал, что ты осмелишься идти против приказов Таргин, – я нахально усмехнулся, заметив, как у Рихада дёрнулось веко. – Да и… – я обвёл рукой кушанья. – Действительно, почему ты заплатил за всё это?

– А то ты не знаешь?! – маг скрипнул зубами.

– Откуда? – я пожал плечами. – Я даже не рассчитывал, что ты согласишься платить за меня, когда наезжал на тебя.

Тут Рихада окончательно перекосило от злости, его плечи и руки нервно затряслись. Но вспышка гнева быстро прошла.

– Твои глаза… – выдавил собеседник. – Были тогда золотыми.

Из воспоминаний Хави тут же всплыла нужная информация. Глаза ядаров затягивает золотой плёнкой, когда они питаются чужой болью, чужими эмоциями, страхами. Выходит, не всё ядарское во мне искажено да убито? Вот о чём говорил Гехир? Н-да… Золотые глаза – глаза Жнеца Боли. Теперь понятно, почему все испугались, и ясно, из-за чего ослаб голод, когда Рихад, Гехир и все остальные ужаснулись, увидев мой взгляд. С одной стороны – что со всем этим делать? С другой – золотые глаза сработали как защитный механизм, спасший меня от окончательного истощения.

– Ты знаешь, что такие глаза… бывают только у ядаров? – не выдержал Рихад.

Я кивнул. Не хотелось говорить на эту тему, да и к тому же я усердно поглощал расставленные на бахромчатой скатерти яства.

– Откуда знаешь?! – не удержался маг.

– От верблюда, – проглотив очередной кусок шашлыка, сказал я и с ехидным прищуром уставился на собеседника.

Рихад раскрыл рот, но спустя пару секунд закрыл, скривил губы и обиженно засопел.

– Поверь, – я ткнул в его сторону начисто обглоданным рёбрышком, – лучше тебе этого не знать.

– Почему?

– Кончишь как Даир, – я пожал плечами, а Рихада при этих словах всего передёрнуло. – Да и вообще, пора бы тебе прекратить ему подражать. У тебя очень плохо получается. Вы ведь разные люди. Хочешь завоевать уважение – будь собой. Перестань пыжиться.

– Не пыжусь я! – сжимающие посох руки так и трясутся от злости.

– Ну, как скажешь, – я пожал плечами.

Не хочет видеть очевидного, и хрен с ним. Доказывать что-то напыщенным индюкам – неблагодарное занятие да пустая трата времени.

С пловом, шашлыком и вином покончено. Надо дохрумкать абрикосы, допить натис и в путь. А то Рихад уже весь извёлся. Да и Таргин, наверно, с ума сходит… Или нет. Она же чувствует каждого своего гладиатора через кольца – ими мы магически привязаны к хозяйке юго-западной башни. Так что должна знать, что со мной всё в порядке.

Осушив пиалу с натисом да забрав последний абрикос с вазы, я поднялся. Рихад вскочил ещё раньше и нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

Грянула в зале музыка. Рваный ритм дарбуки тут же утихомирил многоголосый гомон завсегдатаев харчевни. Ну да. Сейчас ведь танцовщицы начнут отплясывать, звеня бусами да браслетами на запястьях, лодыжках и груди. Будут извиваться подобно змеям – услада для глаз посетителей.

Я усмехнулся и, хитро прищурившись, взглянул на мага.

– Может, посидим ещё немного? Посмотрим на пляски полуобнажённых танцовщиц.

Рихад со стоном закатил глаза.

– Ладно, ладно. Шучу. Открывай свой долбаный портал…

В огромной круглой зале, достигавшей четырёхсот метров в поперечнике и расположенной на последнем этаже юго-западной башни, вспыхнул сонм светляков, временно озарив погружённое в полумрак пустое помещение. Миг, и сияющие шарики слились в одно, превратившись в человеческий силуэт. Свет потух, в зале вновь воцарилась полутьма. Вместо светляков на мраморном, напоминающем гигантскую шахматную доску полу теперь стоял Шаин.

– Всё никак не привыкну к этому дурацкому турболифту! – проворчал гладиатор, вспомнив только что прервавшийся стремительный полёт в луче света сквозь башню – три километра были преодолены за две минуты.

Шаин осмотрелся. Раньше – в предыдущие два раза, когда он здесь бывал – двенадцать стрельчатых окон, тянувшихся от пола почти до потолка и расположенных равноудалёно друг от друга, были прикрыты полупрозрачными белыми шторами. Однако теперь они плотно занавешены. Лишь одно распахнуто, отчего белый тюль развевается на ветру подобно призрачному парусу. Раз уж хозяйка башни не вышла его встречать, значит – она на балконе.

Вздохнув, гладиатор зашагал на свет.