Владимир Ильин - Напряжение 4 [СИ]

Эти два выходных дня выдались муторными и неопределенными, как момент затяжного прыжка с большой высоты – шаг вперед сделан, и нет более под ногами твердой опоры. Безопасность ныряльщика обеспечивает техничность исполнения, спокойствие и знание глубины. Любая паника и резкое движение обернется тяжелой травмой или смертью. Но иногда в полет вмешивается сильный ветер, и определенность будущего разлетается вдребезги на десятки вариантов событий, закрывая обзор цепочками вероятностей перед глазами. А полет, который уже можно назвать падением, все длится, множа опорные точки и подтачивая ресурсы.

Вывод на финишную прямую прошел штатно: князья прибыли к воротам поместья Еремеевых, не зная друг о друге. Трое в точном намерении разрушить помолвку, четвертый абсолютно равнодушный к исходу дела – идеальная конфигурация, чтобы характер, противоречия, личные отношения и интересы присутствующих сдетонировали в монолитный состав, твердо намеренный добиться успеха. Огромный запас амбиций не давал выкристаллизироваться общей мысли похерить все дело – никто из присутствующих попросту не принял бы чужую идею и чужой план, а озвучивать собственный не позволяли приличия.

Хоть и разрушать они, в общем-то, собирались по-разному.

Князь Долгорукий собирался сорвать помолвку обыденно – настроения отца семейства ему были известны, и не было причин, по которым он формально бы выполнил просьбу Игоря, но навредил мне. Не стоит вспоминать об уступках и одолжениях, оказанных мною ему и его семье – вся благодарность и благородство за те моменты были давно законсервированы в дарственный перстень с гербом Долгоруких, который надо только отдать и попросить что угодно из разумного. После чего вновь стать ребенком, у которого он был вынужден униженно просить о милости, безвозвратно и позорно отдавая часть богатства клана. То воспоминание будет всегда сильнее любых банков и хороших отношений с его внуком.

Князь Панкратов убил бы отца невесты, списав его смерть на возмутительное хамство (которым могло стать недостаточно вежливое приветствие). Слишком свыкся он с желанием мести, да и мои действия с его высоткой и банкиром вряд ли оставили его равнодушным. Он просто не мог оставить мое поведение без ответа, не смотря на иные выгодные прожекты, судьба которых зависела от добрых между нами отношений – потому что иногда надо ломать выгодные перспективы, чтобы доказать себе и миру о том, что гордость важнее денег, а он не купец, но великий князь. Да, у Еремеевых была защита цесаревича – но распространялась она только на попытки мстить за события на турнире. Безусловно, цесаревич не оставил бы без внимания попытки провокаций и якобы «случайных» трагических совпадений. Но если жених сам просит явится на крыльцо невесты, а отец семьи ведет себя безобразно – то кто же в том виноват? Цесаревич не может прикрывать род от любой глупости, а в действиях Панкратова не было бы изначального злого умысла – так что смерть Еремеева-старшего ему вполне сошла бы с рук. Не исключаю, что Нику он при этом все равно сосватал бы, выполняя свое слово и не обращая внимание на чужое горе и слезы.

Князь Шуйский не простил покушения на свою жизнь, но в иерархии их семьи, повернувшейся с ног на голову, у него не было и шанса пойти поперек слова Артема. Поэтому он обеспечил появление у ворот князя Давыдова.

Человек, неспособный к спокойной жизни, разрушитель сердец, физических законов и единственный гусар в полку личной охраны императора, Давыдов генерировал вокруг себя такой объем бардака, что сломать сватовство ему не составило бы никакого труда – даже просить об этом не следовало, все получалось как-то само собой. «Подослать Давыдова» на свадьбу – означало превратить торжество в самый черный день для молодых. Никому, к примеру, не нравится, как поднявший бокал князь в тексте своего торжественного тоста растроганно начинает припоминать, как он с матерью невесты смотрел на звезды самым прихотливым образом, и быть может – выдает он сейчас собственную дочь… Или без затей бьет в морду любого, кто в ответ на грозное «гусар?!» неуверенно блеет слово «да». Потому что в Империи только один гусар – остальные его товарищи погибли. Очень неприятный и крайне влиятельный персонаж, которого просто нереально убить. Многие, как можно догадаться, пытались.

Князь Галицкий… Должен же быть хоть кто-то, приучающий остальных к мысли, что это им просто не повезло, и со мной можно вести дела?