Владимир Ильин - Напряжение 4 [СИ]

– У нас Аймара моет посуду, убирает со стола и протирает полы, – словно стесняясь, произнесла Ника. – А еще она меня вчера так выбесила, что я перекрасила ей волосы в рыжий цвет.

– Вот как? Чем вы ее опаиваете? Часто пытается сбежать?

– Она дала вашему внуку клятву не бежать, слушаться его, не вредить близким, не использовать силу и учить техникам клана две недели. – Старательно припоминая, сказала Еремеева. – Сама. Добровольно.

– В обмен на что? – Чуть напрягся Юсупов.

– А в обмен, как мне кажется, самое интересное двухнедельное приключение в мире. – Вновь улыбнулась она деду. – Ведь не только мы дети и ничего не понимаем, но и она тоже.

– Важно, что подумают и скажут ее родные.

– Важно, что придумал Максим. – Мягко увещевала она старика. – Не надо переживать.

– Надо готовиться к войне.

– Всегда надо. Мало ли какая начнется первой.

Из кабинета они вышли, впрочем, оставшись при собственном мнении. Но и желание у князя искать мальчишку и проводить ускоренный курс его воспитания ремнем – слегка подсократилось. Да и поздно уже, по всей видимости…

В общем зале, впрочем, мало что изменилось – обновленные запасы на столе уничтожались по-прежнему методично, ориентируясь на будущий длительный запой.

– Девушка, можно ли вас на секунду? – Попросил Нику переговорить никто иной, как князь Давыдов.

Который, готовясь к столь ответственному разговору, не пил уже минут десять.

Ника дала отвести себя к дальнему углу зала, стараясь оставаться на виду у всех. Личность князя ей была знакома – в основном по светским скандалам. Говорят, еще ни одно сватовство с ним не удалось – умудрялся опошлить буквально на пустом месте и все сорвать. А тут, в присутствии таких столпов общества – вел себя, можно сказать, образцово и крайне воспитанно. Тем не менее, следовало беречь честь и достоинство.

– Ника, я тут услышал, что вы целитель, – чуть нервно оглянувшись, с надеждой посмотрел на нее Василий Владимирович.

– У вас что-то болит? А, наверняка руки онемели, – со знанием дела произнесла Ника. – Вчера вон у троих слуг и вовсе отнялись после онемения. Совсем не умеют держать их при себе.

Стандартная ситуация: один полапал и пожаловался, что руки немеют. Второй сказал “что за чушь!” И тоже полапал, после чего жалобы повторились. Третий сказал “вы два идиота, хватит меня разыгрывать”, и на свою беду полапал третий раз. А Го зверела и зверела, даром, что улыбчивая… Примерно по этой причине у них не осталось слуг, способных разлить сок из пачек по графинам и выкладывать блюда на тарелках не в стиле «и так сожрут».

– Это уже прошло, – отмахнулся Давыдов. – Я их коньяком протер и все нормально… Тут другое, крайне деликатное дело. – Понизил он голос и скосил взгляд влево. – Понимаете, у меня… Ну, не держится. Опадает, как ни крути.

– А-а… – С пониманием закивала невеста. – Так может, это нервное? Если физиология, то что-то можно сделать, а если психологическое…

– Постойте! Я не про это! Там у меня все хорошо стоит! Я же гусар! – Возмутился Давыдов. – Я про ус, – скосил он снова взгляд. – Правый – стоит, а левый – опадает. Настоящая трагедия – верите или нет, но приходится фотографироваться только правым боком! Можно ли что-то сделать?

– Простите, – смутилась Ника. – Можно я? – Поднесла она ладонь к щеке гусара.

А как тот решительно кивнул, осторожно коснулась роскошных усов и призвала дар. Ладонь – как и место под ней – мягко засветилось.

– Вот так, – удовлетворенно посмотрев на результат работы, Ника чуть поправила длинный ус, отметив, как тот стойко противостоит гравитации и вполне завивается.

Давыдов мигом ощупал лицо, осторожно коснулся уса, и с выражением надежды и счастья на лица – словно человек, вновь обретший конечность – лихо крутанул левый ус вверх.

– Стоит! Господа, у меня снова стоит! А я уже отчаялся надеяться! Ника, вы и ваша ладошка – это просто чудо! То есть, я хотел сказать, работает! – обратил он внимание на задумчивые взгляды князей из зала. – Ус снова стоит и вьется! Честью клянусь, ничего пошлого, – тут же отреагировал он на хмурое выражение лица Юсупова и даже изобразил стойку смирно.

– Ника, – чуть не прослезившись от радости, повернулся он к невесте. – Не знаю, как вас и благодарить.

– Что вы, мелочи. Там было всего лишь небольшое проклятье. – Засмущалась Еремеева. – Хотите, перевешу его пониже?

А взгляд Давыдова даже слегка протрезвел.

– Не надо! В знак искренней благодарности, с сегодняшнего дня я зачисляю вашего сына в полк! – Торжественно произнес он.