Лейн Бросс - Судьбы

— Ла-ла-ла…

Она опять толкнула его локтем, чем вынудила Люка сбросить маску сдержанности и улыбнулся. Он бы никогда не признался Жасмин, но иногда он чувствовал тоже самое, что и она. И хотя не чувствовал себя в среде Карен посторонним, но мысль об этом всегда была там, глубоко в его сознании — другой!

— Просто пошли со мной. Это будет на плавучем доме Карен. Будет круто, правда.

— И в какой вселенной это круто? — приподняла бровь Ужас.

— Это круто, поверь мне. Ловлю на слове! — Очередной тычок в бок.

— Посмотрим…

Девушка откинулась к кирпичной стене и закрыла глаза.

— Почему бы не использовать особняк на суше, о котором я так много слышала?

Люк пожал плечами.

— Может они чистят теннисные корты.

Жасмин выдавилась себя улыбку.

— Может они очищают бассейн от рвоты с прошлой вечеринки.

— Думаю, что самое лучшее в этом плавучем доме — это то, что люди могут блевать прямо с балкона и никакой чистки не нужно.

— Ну, если ты видишь это так…. — Жасмин засмеялась.

Люк не удержался и тоже расхохотался.

Потом они погрузилась в непринужденную естественную тишину.

Он искоса поглядывал на сестру — ловя ее сходство с мамой; под таким углом зрения это было особенно заметным. Этот упрямо поднятый подборок и беспокойный взгляд в глубоко посаженных глазах.

— Думать обо все этой ерунде кажется таким смешным, — наконец она сказала, — когда вселенная настолько больше, чем это… Чем мы.

— Смешно, — сказал Люк уклончиво.

— Серьезно, как ты думаешь, где-то там есть жизнь?

Боже, она была такой наивной. Он знал, что сестра верила в жизнь после смерти. Возможно, для нее это был единственный способ справиться с тем, что случилось с их мамой.

— Не совсем уверен, — наконец он ответил. — а ты?

— О, да! — она улыбнулась. — Она везде.

Это был длительный забег — не менее получаса. Её лёгкие горели, а подошвы туфель были стерты почти до дыр. Даже крылья маленького светлячка, сидящего в её ладони, беспрерывно трепетали ритмом сердца.

Её ноги подёргивала острая боль при каждом их соприкосновении с мостовой. В этом конкретном месте нет никакой энергии. Она была полностью лишена какой-либо возможности получить поддержку от кирпично-стальных стен, от монолитов цемента.

Больше всего не хватало Пираллисской физической связи: постоянное, плавной, физической связи со всем сущим вокруг. Энергия являлась пищей для обитателей Пираллиса — стоило лишь вдохнуть.

Когда её изгнали, она думала, что не выживет. Тело Коринфии всё время горело так, словно каждую его клеточку рвали на куски. Она была уверена, что Невидимые желают ей смерти.

Тем не менее, она жива. Прошло десять лет, остались лишь отголоски мучительной боли. Боли, которая является напоминанием наказания, которое она должна понести за свои желания и любопытство. На самом деле боль так и не прошла, девушка привыкла к ней. Но во времена изнеможения сила боли, казалось, удваивалась, и её терзала жажда, которой не было названия или утоления.

Наконец она добралась до огромной беседки у Дворца Искусств. Она сбавила темп и глубоко вдохнула воздух, наполненный ароматом цветов. Он напомнил ей о доме, и раскаяние сдавило горло.

Тихое журчание фонтана звучало подобно музыке.

Она прошла по дорожке, извивающейся меж рядами нависших колонн. По ту сторону лагуны мерцали огни, льющиеся из окон; они отражали очертания зданий Лион Стрита на поверхность воды лагуны.

Девушка остановилась и стала зачарованно наблюдать за игрой света. Это было её любимое время ночи, когда земля, накрывшись пурпуром небес.

Её испугал звук тихих голосов. Это была парочка подростков. Коринфия быстро нырнула за колонну и стала наблюдать. Девушка и парень шли рука об руку, а перед ними, весело свесив язык, бежала собака.

Парочка останавливалась на каждом шагу и начинала самозабвенно целоваться.

Целоваться — понятие, прежде незнакомое Коринфии.

Она смотрела, как рука парня медленно скользит вверх по крестьянского стиля белой блузке девушки к её волосам. Странное чувство охватило Коринфию, точно такое же, как при прикосновении того парня в машине. Она отвернулась и прижала руку к желудку. Раздался тихий звон колокольчика и то поток лап по камню- на нее уставились бусинки глаз собачки.

Коринфия широко улыбнулась. Она присела на корточки и, зарывшись пальцами в теплую шерсть собаки и вдыхая запах живого существа, поцеловала его влажный нос.