Алексей Фирсов - Красные Башмачки

На пристань Лиз ходить побаивалась, уж больно грубый там народец отирался.

Сегодня с замиранием сердца девушка отправилась в северную часть города в квартал портных. Мастер Фертен заказал Шульцу две жилетки. Странно, как будто в своем квартале не мог заказать!

Но Лиз была рада этому заказу. Сын мастера Фертена, черноглазый и кудрявый Хендрик, заставлял ее сердце трепетать.

Такого пригожего парня поискать!

Местные девушки вились как мухи вокруг лавки Фертена, где Хенрик, восемнадцатилетний, стройный красавец управлялся делами под присмотром мамаши.

Но у Лиз сегодня законный предлог войти в этот дом и поговорить с Хендриком. При виде Лиз молодой человек становился любезным и галантным кавалером. Девушка краснела и бледнела одновременно, проклиная свою худобу. Даже в вырезе корсажа ей нечего показать-груди всего лишь как яблочки… от у дочери мастера Краузе грудь, так и выпирает наверх, словно там под платьем две тыквочки!

За квартал до дома Фертена Лиз придирчиво проверила юбку, чепец, поправила корсаж. В этом платье она просто серая мышка! Были бы у нее красные башмачки!

— Дорого дня, Хендрик…

— Доброго дня, моя птичка!

«Он назвал меня своей птичкой!»

Лиз затаила дыханье и не смогла сдержать радостной улыбки.

— Я принесла заказ…

Хендрик оглянулся. Мамаша Фертен увлеченно болтала с покупательницей.

— Неси в заднюю комнату.

— Мне нельзя туда. Мамаша Фертен будет ругаться! — испугалась Лиз.

— Не будет…

Он был рядом. Почти касался ее плеча грудью.

Лиз потупилась и, стиснув ручку корзинки, сделала несколько шагов.

В задней комнате пахло новыми тканями. Сукно, льняная и хлопковая ткани лежали рулонами в нишах шкафа.

Узкий стол в центре комнаты пуст.

— Куда положить?

— На стол…

Лиз поставила корзинку на стол и ахнула, когда крепкие руки юноши обхватили ее сзади. Она замерла. Руки же поднялись выше от талии к груди и стали мять ее через ткань по-хозяйски смело и грубо.

— Пусти…

— Ты сама этого хочешь… Не ломайся, птичка моя…

Горячее дыханье на ее шее. Грудь Хендрика прижалась к ее спине.

Лиз держалась за корзину, отдаваясь грубым ласкам, дрожа от страха и еще другого неведомого ранее чувства — ощущение сладости греха заполняло ее душу…

Смелая рука заползла за пазуху… пальцы юноши нащупали сосок груди.

Лиз пискнула и, бросив корзину, стала вырываться.

«Ну, уж это чересчур!»

Руки Хендрика стали твердыми и наглыми. Они боролись молча, пока не вмешался третий.

Хендрик завопил, когда мамаша Фертен дернула его за волосы на затылке, оттаскивая, прочь. Отшвырнув сына, женщина подскочила к девушке и хлестко ударила ладонью по лицу. Багровое злобное лицо портнихи совсем близко. Ощерился рот.

— Шлюха безродная! Побирушка! Тварь! Убирайся вон!

Не помня себя от ужаса и стыда, Лиз рванулась прочь, выбежала на улицу и побежала куда глаза гдлядят. Щека горела, слезы текли ручьем.

Она бежала, порой натыкаясь на прохожих как слепая.

«Какой ужас! Какой позор! Утоплюсь!»

Она пришла в себя только на пристани. Села на что-то твердое и расплакалась.

Застиранный крошечный платочек весь вымок, хоть выжимай.

— Девочку кто-то обидел?

Вкрадчивый голос фальшив.

Лиз подняла взгляд.

Мужчина лет сорока с ухоженной бородкой, но без шляпы, в когда-то богатом, но теперь замызганном камзоле.

— Мой господин послал меня спросить — не нужна ли помощь юной особе.

— Нет, нет! Помощь не нужна!

Мужчина наклонился поближе.

— Не вздумайте бросаться в воду — здесь у берега всякая грязь плавает: дохлые кошки, кухонные отбросы… грузчики порой мочатся прямо с причала в воду. Вы же не хотите, чтобы эта гадость попала в ваш прелестный ротик?

Лиз содрогнулась и быстро встав с канатной бухты поспешила прочь.

Всю дорогу до дома она переживала то, что случилось в лавке Фертенов, укоряя себя за легкомыслие и податливость. Если бы она не пошла с Хендриком в заднюю комнату — ничего бы не случилось!

За потерю корзинки Лиз оставили без ужина и она отправилась спать голодной.

Проснулась она под утро. Голодная, несчастная, с болью в низу живота.

Осторожно ступая вышла из комнаты во двор.

На рассвете всегда свежо и в утренней дымке город кажется таинственным, сказочным.

Аккуратно завернув юбки, присела у ровика, настороженно оглядываясь.

Тихо и безлюдно во дворе.

Есть хотелось нестерпимо.

Лиз привела одежду в порядок и прошла до арки ворот. Там жил привратник Франц — отставной солдат. Утром открывал ворота, вечером закрывал.