Дарья Снежная - Роли леди Рейвен. Том 2

– Ерунда. У меня было два варианта, как доказать Эдгару, что Рейвены верны короне. Первый, на который я, собственно, больше рассчитывал, заключался в том, что виконт вложится в крупные королевские предприятия, например, в ту же экспедицию, несмотря на то, что успех ее обещает быть плачевным. Да и мало ли где королю еще понадобятся деньги. На второй я особенно не рассчитывал, не каждый день все же можно продемонстрировать величеству жажду спасти его жизнь. Но повезло.

Как оказалось, уходить насовсем из департамента Кьер совершенно не планировал, а потому, когда король его отстранил, он провел беседы со всеми важнейшими подчиненными, включая главу отдела по силовому контролю магии. Именно они занимались отловом и допросом самоучек. И среди прочего, на этих допросах удалось узнать, что атака департамента была только шагом к глобальному мероприятию – покушению на жизнь его величества. О чем начальник отдела и доложил в первую очередь герцогу, а не господину Престону. И после этого господину Престону докладывать уже не пришлось. Последнего, к слову, все недолюбливали за излишне амбициозные карьерные устремления (все знали, что если он закрепится в кресле главы департамента, то перетрясет всех замов и начальников отделов, устанавливая новую власть). Кьер выдал распоряжения не пресекать заговор в зародыше, а ловить на горячем, ну и дальнейшее сложилось как сложилось…

Во время этого путаного, но очень жаркого объяснения я успела остаться практически без одежды, а вот на герцоге все еще болталась рубашка. Я взялась исправлять это недоразумение, когда Кьер вдруг замер, придерживая меня за бедра, и чуть отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза:

– Постой, Эри. Есть одна очень серьезная деталь, которую мы должны обсудить.

Я фыркнула, мотнула распущенной гривой волос и потянулась за поцелуем. Все, что мне нужно было обсудить – я обсудила. А герцогская очередь наступит тогда, когда я удовлетворю иные потребности!

– Эри! – Кьер непреклонно отклонился.

Я мстительно цапнула его за мочку уха и замерла, глядя в глаза. Впрочем, пальцы пока что будто сами собой занялись пуговицами рубашки. Торопитесь, герцог, у вас не так много времени!

– Эрилин, ты же понимаешь, что герцогиня не может работать криминалистом?

Герцогиня. Внутри все сладко, томительно екнуло, и я закусила губу, чтобы не выдать, насколько эйфорически звучит для меня это слово.

Он был прав. И я, как ни странно, уже думала об этом. Хоть и запрещала себя возлагать слишком смелые надежды, а все равно нет-нет, но думала. Особенно после ареста графа Грайнема. И была у меня одна мысль на этот счет, но…

– И чем, по-твоему, герцогиня может заниматься? – пропела я, чуть поерзав на мужских бедрах.

К такому вопросу, Кьер, кажется готов не был, очевидно, ожидая от меня возмущений и споров. Он невнятно пожал плечами и с нажимом провел ладонями вдоль моего тела, будто наслаждался тем, что еще немного – и оно будет окончательно принадлежать только ему.

– Гулять. Устраивать приемы. Тратить деньги…

– Ага! – Я с таким торжеством зацепилась за последнее предложение, что герцог, судя по выражению лица, тут же пожалел о сказанном и заподозрил страшное, но сказать уже ничего не успел.

Увы! Была расстегнута последняя пуговица.

С объявлением помолвки мы не стали торопиться. На этом главным образом настояла я. Как бы мне ни хотелось получить Кьера в свое единоличное пользование, было несколько дел, которые я хотела уладить до того, как вся столица узнает, что герцог берет в жены дочку то-ли-опального-то-ли-уже-нет виконта. Главным образом, даже не несколько, а одно дело. Я хотела дождаться вердикта по делу Живодера, ещё будучи криминалистом.

И теперь я стояла на кладбище Тарнхила, где по традиции хоронили всех представителей графского рода и смотрела, как тает снег, падая на принесенные мной розы – единственные цветы на свежей могиле.

Суд не колебался. Если первое убийство Трея было признано совершенным в состоянии невменяемости, то все последующие судья счел хоть и сделанными под влиянием печати, но тем не менее, осознанными и намеренными. Он знал, что с ним происходит, просто свою жизнь поставил выше чьих-то чужих.

Артефактор, искалечивший графа Грайнема, тоже был казнен, ещё быстрее, чем Трей. Правосудие в данном вопросе было непреклонно – пусть будет урок всем, кто обходит закон и легкомысленно относится к такому серьезному делу, как установка печати.