Андрей Земляной - Проект «Оборотень»

Он сразу все понял, даром что служитель культа, и мелко закивал головой. Ну и славненько.

– Ты кто? - прошептал хрипловатым голосом оклемавшийся поп.

Я подумал секунду, подбирая точный аналог, и так же тихо ответил:

– Государев палач.

Он снова кивнул, но уже печально.

– Они же не ведают что творят…

Я прервал его.

– Для начала я и сам пока не ведаю, что тут происходит. Может, просветите?

Батюшка горестно вздохнул, оправил рясу, провел рукой по седым волосам, огладил бороду и попытался было схватиться за крест, которого не было. А не найдя его на привычном месте, поп вздохнул еще более тяжко.

– Примерно с год назад, на Марью-великомученицу, разбудил нас гром велик. Все, кто ходить мог, из домов повыбежали. Думали сначала - ероплан рухнул, но потом на лугу узрили ямину огромну. Ямина та водою из озера вначале напиталась, а потом все стихло. Через время стали замечать, что в яме и озере вода прибывать стала. Причем быстро. Тогда еще пъян Киря полез в яму за каким-то лешим и утоп. На моих глазах это было. Враз человека не стало. Как дернул кто на глыбину. И сразу в воде быдто кто молока разлил. Так мутно-бело все стало. Я тогда еще предлагал пару мин бросить от греха. Не послушали, ироды. Потом вся эта бесовщина и началась. Явления всякие, чудеса кабыдто, - он неожиданно зло сплюнул на пол. - Прости мя, Господи! - и двуперстно перекрестился. - Только от водяного этого чертовщиной за версту несет. Дъяк у меня ночью поперся на берег, прости, Господи, дурака, с иконой. Изгнать беса, стало быть, хотел. И пропал. А через два дни этот водяной ликом стал ну чисто Христос с иконы нашей и заговорил словами дъяконовыми. Тот тоже кроме «Жития» не знал ничего. Я и так нашим остолопам, и этак! Да куда мне против расчудес ентих. Тут и народишко, смотрю, вроде как умом тронулся. Кто на озеро новое молиться ходил те вовсе пить перестали. Ходят, словно истуканы, а в глазах муть стоит. И по всем берегам словно шелков моток размотали. Тоненько так, серебряно. Только кто на ту нить запал, прежним уже не воротился.

Ваших-то, кто на нитку ловился и дураком не стал, полумертвых в этот барак сносили. А кого и в озеро бросили. Водяного умасливать. Ну и водяной этот… тоже.

– Что «тоже»?

– А то, что если из озера того студня набрать, в какой вся вода из него вышла, да тот студень к ране приложить, то через час или мене от раны один шрам будет. Да и тот к утру истает. Мужички наши сначала сами лечились, а потом, кто посметливей, в город подались. И стали к нам гости высокие захаживать. Прилетит такой на ертолете, походит кругами, с водяным поговорит, зачерпнет студню и летит себе восвояси. Только у энтих глаз не от озера мутный. Он с рожденья такой. И душа у него мутная. Глянешь такому в очи, так в три дни не отмыться.

Старик все говорил и говорил, а я наматывал его слова на диктофон и сумеречно размышлял, что мне делать со всем этим инопланетным вторжением.

Теперь становилось ясно, почему не сработал ядерный заряд. Видно, высокие покровители здешних чудес решили не портить экологию и получить все дивиденды сполна.

Занималась заря. Небо сквозь дыру в потолке уже не было серым, а голубело близким рассветом. Знаток этих мест, батюшка, канул в предрассветную синь знакомой ему одному тропкой, а я собирался уже податься в близкий лес, когда с караульной вышки сухо щелкнул одиночный выстрел. Вполне удачный, с моей точки зрения, так как взметнул только облачко пыли далеко в стороне. Диким зигзагом, сбивая прицел стрелку, я рванул к перешейку между озерами, собираясь по нормальной воде переплыть на ту сторону. Но, ступив на то, что казалось водой, я обнаружил твердую и прозрачную, словно стекло, поверхность под тонким, всего в пару сантиметров, водяным слоем. Было похоже, будто я двигаюсь по ребру огромной чаши.

Когда, казалось уже другой берег близко так словно протяни руку и достанешь, я глянул себе под ноги и обмер. На глубине, сквозь хрустально-прозрачную жидкость, колыхались странные похожие на сдувшийся футбольный мяч с хвостиком тени. И только разглядев повнимательнее хвостик, напоминавший размахрившийся на волоконца канат, я понял что это. А поняв похолодел. Человеческие мозги, вкупе со спинным, и всеми стволовыми нервами, неведомо как отделенные от тел, плавали там у самого дна. Почему-то я твердо знал, что мозг еще жив.

Я только вздохнул переводя дыхание когда сильнейший удар швырнул меня в воду, и пропахав по жесткому водоразделу между озерами несколько метров, я въехал носом прямо в кусты.