Мария Сакрытина - Никакого зла [СИ]

— Да, — демон зевает и сонно щурится. Кажется, ему снова скучно. Нет, скучно ему! — Для магии у тебя есть я. Твой Дамиан бросит всё, чтобы узнать, как ты приручила высшего демона, уж поверь, Виола. От этого даже демонолог с сердцем не откажется, не то что Тёмный Властелин.

— Но я тебя не приру…

— Я притворюсь. Как видишь, нам двоим придётся играть свои роли.

— Да, но тебе-то это нравится!

— Повиноваться глупой фее? О да, предел моих мечтаний. Но это хотя бы обещает быть интересным…

— Габриэль, признайся, ты просто прочитал «Двенадцатую ночь» Шекспира и тебе понравилось?

Габриэль впервые за сегодня улыбается по-настоящему — весело и открыто.

— О да…

Так и знала, что нельзя пускать его к моему книжному шкафу. Хорошо хоть до Стивена Кинга не добрался…

Я надеваю перчатку и поворачиваюсь к зеркалу. Глаза б мои на это не глядели!

— Да у меня даже мужской одежды такого размера нет! Это хлюпик какой-то! Его что, не кормят?

— Это ты, Виола, — посмеивается демон. — Отражение тебя. Какой ты бы была, родись мальчиком.

— Какое счастье, что я девочка!

— Согласен, — Габриэль тоже рассматривает обновлённую меня. — Но для демонолога — в самый раз. Обычно они не занимаются на плацу, а день-деньской сидят в своей лаборатории. Твой Дамиан, конечно, исключение, но он сын короля… А одежду я тебе достану, не переживай. Но вот осанка… И походка… И выражение лица придётся потренировать.

Я вдыхаю. Выдыхаю. Поворачиваюсь к демону и пытаюсь умильно улыбнуться.

— Поможешь?

На «тренировку» мы тратим ещё неделю. За это время Габриэль осваивает компьютер, и однажды я застаю его за игрой в нового «Ведьмака». Бесполезно просить, чтобы не трогал, что это папин, что…

— Сохранись потом под другим пользователем, ладно? — только и говорю я и иду дальше штудировать учебники по демонологии. Габриэль мне уж конечно поможет с магией, но что-то я не хочу быть воплощением недоросля из Фонвизина, когда Дамиан, например, задаст мне простейший вопрос. Вроде: «А как ты любишь входить в Астрал?» С меня станется ляпнуть, что подпрыгивая на одной ножке и распевая «Du hast». В общем, хотя бы азы знать стоит.

Но немного обидно, конечно, читать «Демонологию для чайников».

Папа проникается к Габриэлю искренней симпатией. Сырники тогда действительно были своеобразным извинением за «украденный» творог, а уж когда Габриэль слышит (а он слышит, я знаю, он подслушивает, хоть на кухне его в это время и нет), что такую вкуснятину папа не ел даже у своей мамы, Габи начинает готовить и сырники, и блинчики, и пончики, и что-то ещё в этом роде каждый день. Мне не даёт, всё отправляет папе.

Доброе слово, как говорится, и демону приятно.

Спустя неделю Габриэль устраивает мне экзамен по «Демонологии…». Остаётся доволен и объявляет меня готовой. А заодно, словно мимоходом, замечает:

— Отлично, завтра как раз Прозрачная ночь.

— Прозрачная?

— Астрал соприкасается с миром живых. Властелин будет праздновать — очень удобно прийти к нему как будто по приглашению.

— Но он меня не приглашал!

— Там будет много Тёмных, — пожимает плечами Габриэль. — Никто не заметит присутствие ещё одного. Главное, высокомерие и надменность. Ты подчинила демона, это никому ещё не удавалось. Гордись и наслаждайся властью.

— Ага, наслаждайся…

— Виола, обещаю подыгрывать. Я же клялся, как и ты. — Габриэль ловит мой взгляд. — Ты боишься?

— Я… Я не знаю. Дамиан, конечно, никогда не сможет причинить мне вред…

— Ошибаешься.

— Нет, это ты ошибаешься! Он послал за мной. Без сердца, но он всё равно послал за мной своего… Туана. Я нужна ему!

— Да, нужна, — кивает Габриэль. — У него в груди сейчас дыра, Виола, которую только ты можешь заполнить.

— Вот видишь!..

— В качестве жертвы. Твоё сердце, Виола, ему нужна не ты, а только твоё сердце. Не помню, какой по счёту Властелин до этого додумался, но если съесть сердце возлюбленной, голод бездны будет на время утолён.

Ужас какой, даже представлять не хочу!

— Дамиан никогда!..

— Глупая фея, — смеётся Габриэль. — Ты очень удивишься, когда вернёшься. Представь: твой «Дамиан, никогда» будет мучить и убивать невинных людей, приносить их в жертву и смеяться над их страданиями. Подумай, феечка, вдруг ты всё-таки хочешь остаться? Твоя нежная душа может этого не выдержать.

Я молча смотрю в зеркало, перед которым только что строила из себя парня. Я сейчас и есть парень — перчатка у меня на руке. Тощий, бледный парень с огромными нежными глазами (единственное красивое, что есть в моём новом облике) и чертами лица настолько кривыми, точно скульптор сильно выпил, когда вырезал их.