Константин Матухно - Фундаментальная наука

Саша распрямился, словно пружина и взлетел из положения «лежа на спине». Он завершил свой прыжок на груди одного из противников, другому эфес меча ударил в висок. Оказавшись в центре группы, Саша мешал противникам совместно двигаться, зато сам имел бульшую свободу. Двое оставшихся армян вскоре присоединились к своим товарищам, лежащим на земле.

А потом к ним присоединился и Саша. Последнее, что он помнил, это была улыбка на лице человека без имени.

Он я знаю не спит — слишком сильная боль,

Все горит, все кипит, пылает огонь.

Я даже знаю как болит у зверя в груди,

Он ревет он хрипит — мне знаком этот крик.

В.Бутусов

Реальность ворвалась в Сашин мозг вместе с головной болью. Веки не хотели подниматься за все сокровища мира.

«Чего это я? Ведь можно же и нормально себя чувствовать.» Но смена внутреннего состояния никак не отразилась на внешнем облике Саши. Он все так же продолжал сидя «висеть» на кресле, закрыв глаза и не реагируя на внешние раздражители. Но глаза, смотрящие сквозь узенькую щелочку век и уши, не прикрытые ничем, служили своему хозяину исправно.

— Еще у него меч был, но мы его не нашли.

— Понятно. Выйдите все. Дима, ты или на глаза мне не попадайся лет пять, или жди в соседней комнате, пока я тебя убью. Всё.

После слова «всё» Саша услышал торопливые шаги и звук мягко притворяемой двери.

— Александр Николаевич, пора бы Вам прийти в себя, — Пётр Васильевич повернулся к человеку в кресле. — Я понимаю, что Вы слышали часть разговора, если не весь, так что не собираюсь ломать перед Вами комедию.

— Я слышал только про мой меч. У Димы очень хорошая охрана.

— Никогда не сомневался. Ну что ж, тем лучше для меня. Я никогда не вмешивался в Ваши личные дела, не стану делать этого и сейчас. И о Диме можете не беспокоиться, на этот раз он действительно дал маху. Я разберусь. Если он причинил Вам неудобства — готов компенсировать.

— Всё это так лишь в том случае, если я не имел целью связать Ваши дела с делом Амбарцумяна.

— Та-а-ак. И как же вы связали этот узел.

Саша поудобнее устроился в кресле.

— Так же, как это хотел сделать Дима.

— Дима хотел заработать дешевый авторитет сдав Вас армянам.

— Он его и получил. Не так, как хотел, и не только для себя. Но данная м-м-м… операция ненавязчиво показала армянам, что мы более умелые, сильные, если угодно. И всё это относится не столько к Диме лично, как к нашей организации в целом.

— Красиво излагаете. А Вам не кажется, что теперь армяне могут повернуться против нас? Ведь Вы не у них в руках.

— Ну и что? Я в руках у победителя. Да и теперь, исходя из истинного значения Амбарцумяна для их организации, моя персона теряет своё значение. Теперь важен лишь сам факт того, кем я был пойман и его предыстория. Через годик я спокойно могу вернуться к армянам в советники. И они с радостью меня примут. Но я не думаю, что я это сделаю, это не входит в мои дальнейшие планы.

— Дальнейшие планы? — Пётр Васильевич переложил пару бумаг на столе. — Я требую, чтобы Вы меня в них посвятили, потому что чувствую, что я в них тоже участвую.

Я кружу в темноте там где слышаться смех,

Это значит что теперь зверю конец.

Я не буду ждать утpа, чтоб не видеть как он пробудившись ото сна станет другим.

В.Бутусов

Саша подошел к окну. Он подождал, пока к нему не присоединился собеседник.

— Что ты видишь? — спросил он, глядя на вечерний город.

— Город.

— Нет, ты не всё сказал. Ответь, как хотел.

— Мой город.

— Твой… А на что ты готов пойти ради него? А на что пойдёт он ради тебя? Спасёт или втопчет тебя, слабого, в грязь, перешагнув через твой труп, плюнув пойдёт дальше. Вы не нужны друг другу. Более того — город тебя ненавидит, считая вампиром, который пьёт его жизненные соки. А ты как считаешь, отличаешься от этого определения?

Собеседник молчал.

Да, он делал для города многое, но никто не знал об этом, потому что такая деятельность не должна была афишироваться. Да и не поверил бы никто, скажи им, за чьи деньги дороги ремонтируются, школы да театр… Много еще чего. Не поверят, что это он, теневой глава города благотворительность творит. Всё, всё делается со злым умыслом.

— Так твой это город? Кто из вас готов умереть ради другого?

— А чего же ты хочешь?! Да, я монстр для города. Пускай я меценат, но для них это не важно. И этого никто не изменит. Если я захочу стать добреньким, обязательно найдется кто-то, кто скажет: «Он же мафиози! Кому вы верите?» Я уже не могу измениться!