Дарья Сойфер: Остров перевертышей. Рождение Мары

Спустя полчаса девочка переминалась с ноги на ногу у поста охранника, сжимая в руках два шуршащих пакета с наполовину стертыми надписями. Ожидание казалось невыносимо долгим, где-то в глубине ворочалось и разрасталось подозрение: вдруг передумает? Вдруг за забором уже нет той красивой иномарки?

Но Анна Леонидовна появилась. Она шла, подняв подбородок, ровно и невозмутимо. Походка у нее была такая, что ей смело можно было поставить на голову поднос с хрустальной вазой — все сохранилось бы в целости. Рядом с подобострастной улыбкой семенила директриса. Гостья определенно была важной шишкой: Тамара еще не видела у начальства такого услужливого выражения лица.

— Ну, Томочка, я поздравляю тебя с новой семьей! — Валентина Семеновна влажно расцеловала воспитанницу в обе щеки.

Вполуха Тома выслушала безликие наигранные пожелания, окинула взглядом холодный от ламп дневного света коридор, кафель, знакомый до последней щербинки, стол охранника, на котором когда-то нацарапали гвоздем неприличное слово, а потом залепили наклейками с бабочками. Их, правда, все равно называли, мягко выражаясь, «хреновые бабочки», потому что каждый интернатовец старше десяти знал предысторию.

Больше она сюда не вернется. Никогда. Тамара вышла на улицу. Ржавая пружина входной двери в последний раз проскрежетала у нее за спиной. Солнце уже поднималось над каштанами, из распахнутых окон доносились детские голоса: после ночи проветривались спальни младших. На другом этаже толпились за стеклом ее ровесники. Тома махнула им рукой, они замахали в ответ. Кирилла не было видно, и Тамара очень надеялась, что он сейчас по полной огребает от завхоза.

Анна Леонидовна подошла к машине, достала ключ — фары вспыхнули, щелкнули замки.

— Садись назад, до Москвы ехать долго. Ты, наверное, не выспалась сегодня.

— Шутите? Не думаю, что смогу уснуть.

Но Тома все же подчинилась, ей хотелось произвести самое благоприятное впечатление, если это было возможно после утренних событий. Какое-то время они ехали молча, потом Анна Леонидовна вырулила на трассу до Москвы.

— Куда мы сейчас?

— Я же говорила: полетим в Швецию, — опекунша взглянула на Тамару через зеркало заднего вида. — В шесть у нас самолет до Стокгольма. Если успеем, купим тебе одежды. Я бы предпочла шопинг там, на месте, но мы прилетаем вечером, надо будет сразу плыть в пансион.

— Ясно.

— Тебе не верится? — глаза в зеркале мягко прищурились: женщина улыбалась.

— Не очень, если честно.

— У меня есть для тебя сюрприз. Посмотри в бумажном пакете. Там, рядом с тобой.

Девочка нерешительно заглянула в дорогую картонную сумочку с ручками- ленточками, — даже про себя она не могла назвать это произведение искусства пакетом, — и увидела грязно-белую папку. Достала — и обомлела: «Личное дело № 30386-Д — Корсакова Тамара Андреевна, 21.06.2002».

— Но откуда?.. Неужели она Вам отдала?.. Нет, не может быть…

— Ты права. Она не отдавала.

— Неужели?..

— Пусть это останется нашим маленьким секретом, — Анна Леонидовна подмигнула. — Ты рада?

— Я?! О, Господи, конечно, рада! Я счастлива! Нереально! Спасибо вам огромное!

— Хорошо. Можешь пока почитать, а мне лучше сосредоточиться на дороге.

У Томы пульс звенел в ушах от волнения. Дрожащими пальцами она погладила канцелярский картон, развязала серые веревочки и раскрыла папку. Ее фото, анкета, прививки, характеристика, даже грамота за конкурс чтецов. Копии документов и прочее барахло… Вот! Выписка из больницы, свидетельство о смерти матери… Желудок сжался, к горлу подкатил комок тошноты. Тамара через силу сглотнула и сжала челюсти: старый прием. В детдоме рвоту заставляли убирать самих, поэтому она предпочитала сдерживаться. Во рту остался горький привкус желчи.

— Ты в порядке? — брови Анны Леонидовны сдвинулись.

— Да. Кажется.

— У тебя… Как же это… Морская болезнь?

— Я не завтракала. Все нормально, уже прошло.

Но опекунша все же заехала в придорожное кафе с манящим названием «У Володи», с трудом найдя место на обочине между фурами. Дальнобойщики здесь останавливались вздремнуть и перекусить. Хозяин Володя оказался бородатым осетином Вариком, который, как и директриса, попал под обаяние Анны Леонидовны, рассыпался в комплиментах и лично подал на их столик свежие круглые лепешки с зеленью.

— Не хочешь рассказать мне про маму? — женщина тщательно изучила кусочек выпечки, прежде чем отправить его в рот.