Дарья Сойфер - Остров перевертышей. Рождение Мары

Она дотянулась до верхней полки стеллажа. Заначки были не только у нее — еще зимой трудовик припрятал там бутылку. Переложит ее Палычу, тот разбираться не станет. Опрокинет — и всего делов. Никаких карательных мер дня два, не меньше.

Тома осторожно приоткрыла дверь — мимо проковыляла старая уборщица. Шарканье и кряхтенье постепенно стихали, тетя Фая спускалась вниз. Девочка выждала немного, вылезла и со всей мочи рванула следом. Перепрыгивая ступеньки ломанулась на первый этаж, в каморку Палыча. Поставила у тахты бутыль и снова метнулась наверх — теперь уже в туалет.

Мутная вода держалась у самой кромки унитаза, по поверхности плавали обрывки «Кентервильского привидения». Что ж, почитает в другой раз. Томе пришлось закатать короткие рукава линялой футболки до плеч, чтобы не замочиться. Девочка брезгливо зажмурилась, отвернулась. Ее передернуло — но куда деваться. Села на корточки, опустила руку по локоть в ледяную дрянь, стараясь нащупать за изгибом скользкие комки листов.

Английский она знала хорошо, закон Архимеда — хуже. Вода ливанула наружу, на единственные приличные джинсы и просто единственные кеды. Тома выругалась. Шлепнула на кафель первую порцию Уайлда, принялась за следующую. И тут, — нет, серьезно, все в один день?! — в уборную вошли старшие.

Тех, кому предстояло покинуть стены интерната в следующем году, за глаза называли дедами. Как в армии. Периодически им поручали наказания учителя. Потому что тот, кто претерпел измывательства на собственной шкуре, обладает прекрасными навыками палача. Стрельцова и Пипкина уставились на Тому, ехидно улыбаясь.

— Что это у нас Висельник затеял? Никак, топиться полезла?

— Ты че, не видишь? Пацанка опоздала на обед, ищет, че пожрать.

Девицы загоготали, Пипкина вынула мобильник, — все нормальные телефоны из пожертвований доставались дедам, — и несколько раз щелкнула камерой.

— Ну вот, Корсакова, ты теперь наш раб. Ясно?

— Что надо делать? — без выражения спросила Тома.

Нарываться она не собиралась.

— Так, выстираешь джинсы, только не в прачечную передавай, а сама, ручками- ручками. Я проверю. И мне подаришь, — Стрельцова задумчиво оглядывала жертву. — Десерты тоже мои. И полезешь к Вальке, у нее завалялось куча шоколада.

— К Валентине Семеновне?

— А что, ты еще Вальку знаешь? К ней самой. Чтобы у меня был сладкий завтрак, иначе это увидят все, — помахала смартфоном Пипкина. — А мы пока посмотрим твои вещички, что-нибудь подберем себе.

Девицы вышли, и Тома уронила голову на грудь. Еще год терпеть эти издевательства! В носу защипало, глаза заволокло влажной пеленой, первая слезинка скатилась по щеке, оставив горячую дорожку. Тамара шмыгнула, отерла лицо сухой рукой. Надо торопиться, пока не зашел кто-то еще. Выгребла разбухшие комки бумаги один за другим, пока вода с громким хлюпом не всосалась в трубу. То, что когда-то было ее призом, полетело ошметками в мусорное ведро, а главный районный чтец Шекспира пошел к себе в комнату, оставляя на вытертом бугристом линолеуме мокрые следы.

— Что с тобой? — Лиза обеспокоенно вскочила с кровати. — Опять Кирилл?

— И да, и нет… Хуже. Я попалась дедам.

— Капец, Томка! Вот ты вечно от всех огребаешь!

— Судьба такая. Погоди, я штаны переодену, пойдем на ужин. Не слышала, что сегодня дают?

— Треску с морковью.

— Отлично. Идеальное завершение такого дня, — Тамара раздраженно швырнула мокрые джинсы на пол: смысл теперь их беречь?

Дверь в спальню распахнулась, шарахнув по стене.

— Корсакова, тебя Валька ищет. Давай бегом, — в проеме стоял Леха из девятого класса. — Ого, ничесе!

— Леш, уйди, я тебя прошу, — Лиза вышла вперед, чтобы загородить Тамару. — Сейчас она придет. Пожалуйста.

Без зрителей докапываться было скучно, и парень потопал дальше по своим делам. Тома выудила уродскую летнюю юбку, которая повидала не одно поколение воспитанников детдома, натянула на себя и влезла в шлепки, — кеды были насквозь.

— Думаешь, тебе достанется? — Лиза сочувственно поджала губы.

— Почем я знаю. К Валентине Семеновне вроде какая-то шишка приехала, может, хотят показать призера.

— Только бы! На вот, возьми мой шарф. Он, конечно, теплый, но хоть что-то.

— Чуть не забыла… Спасибо, Лиз. Застолби мне место в столовке, я быстро.

Тома старалась сохранять невозмутимость, хотя внутри все трещало по швам. Хотелось упасть лицом в подушку и завыть от отчаяния, но дать новый повод для издевательств? Увольте. Главное — не показывать, что тебя удалось достать. Тогда травильщикам надоест. Рано или поздно. Наверное. Тома в этом себя убеждала.