Марина Голубева - Либерия

— Демид… мы его разбудим.

— Не бойся, он не услышит. Человек крепко спит, — лесавка сверкнула зелеными глазами и грустно улыбнулась. — Поцелуй меня, волчонок.

Тоска, прозвучавшая в голосе девушки, заставила Алексея вздрогнуть, но он отогнал тревожные мысли и коснулся сладких, земляничных губ.

Поцелуй был долгим и закончился уже на лавке. Полетели на пол штаны и рубаха, щедро пожертвованные Демидом, с легким шорохом упало платье Леси, и два тела слились в единое целое. Алексей торопливо целовал шелковые плечи, пробовал на вкус спелые вишни сосков, ласкал губами живот и сокрушался о том, что не в силах продлить наслаждение — бушующая страсть требовала разрядки. Но ночь длинная, будет еще время целовать, ласкать, нежно и неторопливо касаться руками, губами… потом… потом… потом. Напряжение достигло предела и взорвалось ярким фейерверком, хриплое рычание, вырвавшееся из горла Алексея, слилось со стоном девушки. Ее тело выгнулось, а острые ноготки впились в обнаженную спину парня.

— О, милый! — то ли вскрик, то ли вздох… И в вязкой тишине застывшего мира остался лишь гулкий стук двух сердец.

Лавка была узка для двоих, и девушка частично лежала на Алексее, но он ничего не имел против. Ему было хорошо. Молодой человек наслаждался теплым, нежным телом, в полудреме ласкал мягкие груди, гладил ложбинку на спине, а Леся перебирала пальцами его отросшую за две недели бородку.

— Ты нашел, что искал? — губы лесавки почти касались его губ, и шепот превратился в поцелуй.

— Да… — говорить на эту тему не хотелось, так же как и думать о неизбежном расставании. Зачем, если сейчас так хорошо? Но Леся, видимо, считала иначе.

— Теперь ты уйдешь в свой мир? — голос ее дрожал от сдерживаемых слез.

— Да, — вздохнул молодой человек, поняв, что избежать тягостного разговора не удастся. — Завтра.

— Не уходи… Разве тебе плохо со мной? — Губы девушки коснулись его щеки, прихватили мочку уха, скользнули по шее.

— Хорошо… Мне хорошо с тобой, — хрипло сказал Алексей, чувствуя, как вновь накатывает волна желания, и слова с трудом рождаются в затуманенном мозгу.

— Волчонок!

Леся, тихо смеясь, покрывала поцелуями его грудь, касалась трепещущим языком сосков. Упругие груди девушки вздрагивали где-то в районе живота, и Алексей с трудом сдерживал стон. Лесавка спустилась ниже и молодой человек, охнув, приподнял ее.

— Хочешь так? — жаркий вздох, и девушка, перекинув ногу, сжала Алексея бедрами.

— Да-а-а… из горла вырывался то ли хрип, то ли рычание.

В этот раз все было медленно и очень нежно. Казалось, каждый старался продлить наслаждение, чувствуя неизбежную разлуку. Только в самом конце, когда не было уже сил сдерживаться, Леся, заглушая рвущийся крик, впилась зубами в плечо Алексея, а он лишь тихо смеялся, наслаждаясь неожиданно сладкой болью.

— И, все же, ты уйдешь… — голос девушки едва пробивался сквозь дремотную истому.

— Я не могу остаться, — молодой человек приподнялся на локте, стараясь заглянуть в глаза Лесе, но они были закрыты. Из-под дрожащих ресниц, сверкнув в лунном свете, скатилась слеза. — Не плачь, милая. Мы же это знали с самого начала. Мне тоже тяжело… Я тебя никогда не забуду.

«И уже никогда не увижу», — мелькнуло в голове продолжение строчки из слышанной когда-то песни.

— Прости… — шепот, похожий на шорох осенней листвы, легкий поцелуй в плечо. — Спи, милый.

Когда Алексей проснулся, Леси рядом не было. Сначала стало обидно, что девушка сбежала, не попрощавшись, а потом он подумал, что так даже лучше. Долгие проводы — лишние слезы. Тем более, все уже сказано, снова выслушивать уговоры остаться не хотелось, и так на душе было муторно. О том, что визит лесавки был не просто ярким эротическим сном, сейчас напоминали лишь саднящие царапины на спине, да след от укуса. Алексей расплылся в улыбке, вспоминая нежную и страстную девушку, и подумал, что она останется в его памяти именно такой, а не бледной и полуживой или плачущей. И это здорово.

А сейчас стоило поторопиться. Судя по солнышку, заутреню уже давно отслужили, и до обедни надо было успеть собраться, вычистить одежду — не являться же к графу в грязном, вонючем жупане — и попрощаться с Демидом.

Алексей встал, оделся и сунул руку под подушку, чтобы достать книгу. Но ее там не было. Молодой человек удивился, подумал, что, возможно, книга упала, пока они тут кувыркались. Он заглянул под лавку, под стол, холодея от дурного предчувствия, отбросил подушку и увидел лежащую под ней сосновую шишку.