Роман Суржиков - Лишь одна Звезда. Том 2 [СИ]

Ее окружали люди, которых Мира не знала. Кроме Шаттерхенда с его отрядом и Итана, к ней присоединились какие-то офицеры… Вроде бы, они прибыли из Надежды следующим поездом после Адриана… Вроде бы, кто-то из них по приказу владыки контролировал волну, и первым получил жуткое известие. Все офицеры и гвардейцы Короны покинули Алеридан в одном поезде с Мирой, еще до того, как приарх узнал о гибели владыки. По какой-то причине это было разумно. Мира мало что могла понять. Думать хотя бы о чем-то было невозможно. Она сидела, уткнувшись лбом в окно; когда вагон качался, голова стукалась о стекло. Так она проводила час за часом. Стояла ночь, забрезжило утро, рассвело…

Несправедливо и абсурдно, что в мире все осталось по-прежнему. Такой же рассвет, как вчера, такое же утро; снежные поля, какие Мира видела сотни раз; поезд идет точно так же, как шел вчера… Что-то должно поменяться! Мир не может быть прежним!

Возможно, с нею говорили. Мира не замечала людей. Горе выстроило стену между нею и всеми. Люди тоже остались прежними, и это было чудовищно. Они не могут говорить так рассудительно, не могут ходить, не могут есть… Их способность жить по-прежнему не укладывалась в голове Миры, потому она выбросила людей из поля зрения. Она осталась одна на свете.

Сколь бы черным и глубоким ни было ее горе, ей начало казаться, что она страдает недостаточно. Она непозволительно спокойна. Она сидит в тепле в мягком кресле и смотрит в окно… У нее нет права быть в комфорте. У нее нет права не страдать. При последней встрече она расстроила его. Унизила расспросами, обидела недоверием. Она распрощалась с ним, будто с чужим человеком! А теперь его нет, и ее зовут его титулом, и она позволяет это… Несправедливо, мерзко.

Чтобы наказать себя, Мира снова и снова вызывала в мыслях последнюю встречу. Перебирала все теплые, радостные моменты… оживляла перед глазами его образ, каждую черточку, каждое движение… Это было все равно, что втыкать иглы себе в сердце. От боли Мире делалось спокойнее… Боль — это правильно. Единственное правильное, что осталось.

Ее пытались то накормить, то развлечь разговорами. Желая усилить боль, Мира отказывалась от того и другого. Но спросила: как он погиб? Ей рассказали. Поезд владыки потерпел крушение — сошел с рельс на мосту через Бэк и рухнул вниз. Высота была велика, а вагоны упали на твердый берег, так что большинство пассажиров погибли сразу. Но владыка был еще жив, когда случайные путники подбежали к месту крушения. Он выбрался из горящего вагона и пытался спастись, однако шут Менсон собственной рукой заколол Адриана. Почему он поступил так?.. Все знают: шут — безумец. Адриан был очень неосторожен, что держал при себе бешеное животное…

Рассказ ничего не прибавил к ее горю и ничего не отнял. Это были пустые, неважные знания. Важно лишь одно. Во всей истории мира — лишь одно событие. Никаких других никогда больше не будет…

Поезд шел, Мира упиралась лбом в стекло, взглядом ослепших глаз скользила по полям Альмеры. Все такие же поля, как были прежде. Ну, как это возможно?..

За двое суток поезд вошел в Земли Короны. Не кратчайшим путем, ведь мост через Бэк оставался разрушен, а более длинным маршрутом, через Оруэлл. Спустя пару часов после Оруэлла на тракте, тянущемся вдоль рельсов, показалось войско под флагами Пера и Меча. Почти без участия Миры было решено остановить поезд и выяснить, что это за отряды. Оказалось: два полка Короны идут из Надежды в столицу согласно приказу, отданному еще владыкой Адрианом. Генерал Гор, что командовал войском, не знал о гибели владыки. Шаттерхенд и другие офицеры из поезда потратили немало времени, обсуждая с ним ситуацию. Потом его представили Мире, и генерал Гор с нескрываемым сомнением выдавил:

— Ваше величество…

Да, все вокруг дышало абсурдом. Какое ваше величество?.. Что за чушь?..

Генерал Гор сказал Мире, что намерен продолжить движение к Фаунтерре. Приказ Адриана более не актуален, но куда еще идти, если не в столицу? Мира дала согласие, в котором генерал не нуждался. Затем села в вагон, и поезд унес ее, оставив войско далеко позади. Скоро оно исчезло из виду, и Мире стало казаться, что войско ей почудилось.

Боль, поощряемая Мирой, все же начала отступать. На смену ей пришла апатия, полное равнодушие ко всему на свете. Горе, живущее внутри девушки, поглотило все ее внимание. Окружающему миру ничего не осталось.

Солнце зашло, и Мира продолжала сидеть в темном купе, не зажигая света и ничего не видя. Купе напоминало гроб, и это было хорошо: в этом чувствовалась справедливость.