Ярослав Гжендович - Век бурь и волков

‒ Я приказал вынырнуть только на минуту, герр оберлейтенант, ‒ объяснил второй помощник. ‒ Только для того, чтобы взять пеленги.

‒ Хватило и этого, ‒ констатировал Райнхардт. ‒ Дожили, нельзя уже и морды высунуть наружу в этом море. Просто невероятно какое дерьмо. По крайней мере, взяли вы эти пеленги?

‒ Да.

‒ Остаемся под водой еще полчаса. Затем возвращаемся на перископную глубину и запускаем дизели.

‒ Но каким чудом он сумел обнаружить нас ночью? Ведь он не мог нас увидеть! ‒ глупо рассуждал кто-то в помещении унтер-офицерского состава.

‒ Салага! У них давно радары в самолетах! Не представляю, как можно быть таким бараном! Загляни себе в задницу ‒ не там ли твоя голова!

‒ Райнхардт, что тут у нас происходит? Я жду доклада. ‒ Риттер отворил двери и мужественно объявился на 'поле боя'. Тотчас загудели предохранители и вновь вспыхнул яркий свет.

Первый вахтенный офицер тяжело вздохнул.

* * *

Точки планируемого рандеву достигли на следующие сутки около часа ночи. Райнхардт распорядился остановить машины и лечь в дрейф. Море в перископе казалось совершенно пустым. Случайный квадрат северной Атлантики, обозначенный на морских картах четырехзначным кодом.

Ничего здесь не было. Ни судна обеспечения, ни Royal Navy, ни даже чаек.

‒ Чиф, что у нас с горючим?

‒ Плохо. До дома определенно не хватит.

‒ Радиопеленгаторщик, что у вас?

‒ Ничего, господин первый офицер.

‒ Акустик?

‒ Ничего.

‒ Будем ждать, ‒ объявил Райнхардт. Крепко взялся за поворотные рукоятки перископа и оперся головой о его трубу. ‒ Кок, приготовьте кофе!

‒ Будут здесь, непременно, ‒ объявил капитан металлическим голосом. ‒ А вас попрошу не сеять пораженческих настроений!

* * *

Спустя два часа Райнхардт распорядился всплыть на поверхность и тщательно обшарить круговыми маршрутами весь сектор. Сам также поднялся на мостик и приказал дать ему сигнальную лампу Олдисса.

Двигатели работали мерно и тихо.

Капитан сидел на мягком диване в кают-компании, уперевшись стеклянным взглядом в переборку, в созерцании нирваны. Корабельный фельдшер бессмысленно тасовал засаленую колоду карт. Корабль словно бы превратился в огромную приемную стоматологической клиники.

Команда молча сидела на своих койках и в столовой. С регулярностью раз в десять секунд кто-нибудь проверял время на настенных электрических часах. Некоторые спали с истинным солдатским фатализмом. Всякий знает: войны не проспишь. Разбудят, когда понадобишься. А пока есть возможность, дави на массу по полной. Чему быть ‒ того не миновать.

Именно потому скрип отворяемого люка и канонада резких выкриков Райнхардта произвели среди экипажа эффект разорвавшейся в замкнутом помещении бомбы.

‒ Малый вперед! Руль тридцать пять! Боцманскую команду наверх! Готовить корабль к швартовке! Живо, вашу мать! Артиллерийский расчет к орудиям! Приготовить под погрузку технические люки! Готовить швартовы! Поднять швартовые кнехты! Шевелитесь, черти!

После этого обычным голосом в сторону центрального поста:

‒ А этот ваш радиопеленгатор я вам советую забить себе поглубже в задницу!

* * *

Судно обеспечения 'Оксфольт' оказалось перестроенным рудовозом, все в пятнах и потеках ржавчины на некогда окрашенных в зеленый цвет бортах, неизвестно с какой целью маскирующееся шведским флагом. Словно бы кто-то всерьез мог поверить, что его верхние палубы, ощетинившиеся зенитными орудиями и пулеметами, принадлежат судну нейтрального государства.

Все происходило в потемках и потому казалось несколько сюрреалистическим. Крики матросов, связки больших швартовых кранцев, висящие между бортами, как огромные колбасы, мешки с продовольствием, спускаемые вниз ‒ в погрузочные люки, раскачивающеся на цепях лебедок торпеды, гофрированный толстый шланг к емкостям для солярки, нависающий над кормой субмарины как диковинная пуповина.

Небо чуть прояснилось, хотя до рассвета было еще далеко.

В районе баластных цистерн слышался треск сварки и, несмотря на наличие охранных экранов, отсвет ее и брызги искр были видны, должно быть, на много миль вокруг. Внутри субмарины горел только слабый красный свет. Команда беспорядочно металась по палубам, моряки с охапками буханок хлеба и кругами сыров то и дело натыкались на тех, кто меняли аккумуляторы или переносили элементы электрооборудования. Старший механик вертелся в этом хаосе словно какой-нибудь сумасшедший папуасский шаман и руководил всеми ремонтными работами.