Елена Асеева - Сеча за Бел Свет [СИ]

Каси, тот каковой нёс стяг, стоял посторонь свово отца Рама и ваяводы Стожара, сразу за ними расположились первым рядьем на лошадях Былята, Крас, Орёл, Сеслав, Сом, Гордыня, Ратмир.

Кострубонька, Комол и чавой-то весьма шибко калякающий да посель взмахивающий руками Гуша пред своими племенами. Валу ступивший во главу мамаев, неспешно вынул из ножён великий меч Индры и Борилки, единивший под своим сиянием усе эвонти народы, направил его на ворогов и зычно гикнул:» За нашего отца Ра! Вперёдь!» и сей миг набаты, сурны и рога зазвучали насыщеннее и у том шуме потонул прокатившийся гул голосов скоробранцев. А переднии рядья ополчения абие затрепетали точно по ним пробёгла посланная самим Ра волна света и пришли у движение. По первоначалу воины свершили первый шаг, засим второй и вот ужотко, чрез сиг побежали да поскакали туды на ворогов, на Зло опустошающее Бел Свет.

Вмале поперёдь усех вырвались полканы и беросы, Борилка, парящий на Магур у небесной тверди, видывал як развевалси солнечный стяг с начертанным на нём смарагдовым Древом жизни, як доставали из притуроченных к сёдлам туло соратники стрелы и натягиваючи тугие луки пущали их у ворогов. Мальчик чичас же перьвёл взгляд и возрилси на тех у кого лятели стрелы, на скачущих песиголовцев, также пустивших из своих луков не меньчу тьму стрел. Оные достигаючи тех аль иных противников впивались своими вострыми наконечниками у груди лошадей, песиголовцев, беросов и полканов, обаче те, васнь не чуя боли, продолжали свой буйный скок. Ищё мгновение и ездецы должны были сойтись у сечи. Полканы и беросы закинули луки на спину, достали из ножен ражие мечи, зараз полыхнувшие сиянием света, и направили их на ворога да снявши укреплённы слеву круглы щиты прикрылись ими. Затаивши дыхание Боренька глазел на резво вдарившиеся передни рядья воинов и замелькавшие, вскидываемые увысь, серебристы мечи. Грохот подымаемый набатами, рогами и сурнами покрыл собой звук скрёжета ломаемых костей и возгласы боли, исторгнутые раненными да вубитыми, по телам воинов потекла алая юшка и овые из них стали опадать под копыта лошадей. Прошло сувсем мало времечка и у том усеобчем побоище идеже сшиблись отяпы, шишуги, мамаи, полканы, беросы, друды, духи, песиголовцы, птиценоги, птицеголовцы, панывичи и нежить неможно було разобрать иде свои, а иде чужие. Иноредь, право молвить, мелькал возглавляющий друдов Комол сжимающий у своих корневых руках дрягалки нанося удары по птицеголовым, будто стараясь огреть тех двумя дубина зараз. Зрилси инде и Гуша идущий поперёдь шишуг и отяп оные схлестнулись с птиценогими, да бьющиеся с тем народцем не порозень, а единожды. Отяпы выкидывали на ворогов ендовитых змей и те раскрываючи свои рты, впивались чудными, такими, вельми долгими зубищами у руки птиценогих не дозволяючи им использовать пращи. И у тот же миг на ентого вудерживаемого змеюкой ворога нападал шишуга, со усего маху подсигиваючи увыспрь да нанося мощный удар своей дубины по голове. А мамаи промаж того сойдясь со панывичами рубили тех оченно скверных воинов мечами. Да токмо панывичей було уймища и доколь сынки велетов рубились с одним, иные наносили удары топорами по спинам и ногам мамаев. Боренька со трудом разглядел Валу сошедшегося в поединке с тем чудищем многоруким и трёхголовым… Эх! Знал бы ты, Борюша, стокмо испытавший и прошедший… спускающийся у пригублу пропасть за мечом, лезший на могучну Мер-горы за водой, изболевшийся душой за своих сродников, кем было прежне энто чудище! Эх!.. ведал бы!.. Оно може и добре чё не ведывал, не знал… чё таково злобно чудище, не кто иной як берос, с каковым у тобе, Борюша… у тобе, такового славного отрока, едина юшка, едины Боги, вера и обычаи… Нежданно заглядевшегося на сечу мальца окликнула Магур, и резко пойдя в небеса, молвила:

— Борюша, полно обозревать просторы земель, ибо там кипит бой! Ноне пора и тебе натянуть тетиву!

— Магур! — кивнув и колготно правой рукой достав из туло огненну стрелу-молнию, произнёс мальчик, — ежели я сгину у сечи… перьдашь энту цебь Любоначалия Раму. Усё ж он засегда мене про усё бачил и днесь бьётси у первом рядье.

— А коли Рам погибнет? — до зела тихо поспрашала Магур, словно страшась эвонтих баляканий.

— Ну, тадыличи его сыну… Каси, — также негромко ответствовал мальчуган и наклонилси к птице, абы она могла его луче слышать. — Он сувсем молод, а ужотко прибыл на побоище, не прячась за своим сьсловием да достатком. Да и посем… он первый жёлал мене дать зарок там у Таранца, поелику обладаючи чистой душой.