Сергей Чехин - Ленивец

— Быстрее! Глубже! Кто ваша грязная сучка? Я ваша грязная сучка!

После чего глотала шишку с усердием сосущего вымя теленка.

Ух ты. В высшем свете таких развлечений, небось, и вовсе нет. Очень хотелось досмотреть, но все же переборол себя и встал у двери. Порка продолжалась минут сорок. Наконец девушка выползла из конюшни — мятая, вспотевшая, в соломе. Не сказав ни слова в раскоряку потопала прочь, охая и шипя на каждом шагу. На меня даже не взглянула — не до того было, и подмену не заметила.

Я натянул капюшон и забрался в лодку. Спутница села напротив, широко раздвинув ноги. Грести пришлось спиной вперед, я постоянно оглядывался, чтобы не врезаться в рыбацкие корыта. К счастью, дворянка смотрела в пол и видела лишь носки моих сапог.

— Божественно потрахалась, — выдохнула она. — Сейчас бы еще нажраться, но отец скоро придет с работы.

Кивнул — мол, какая досада.

— Вот все думаю — может на обычную конюшню сходить? А то знаешь, годы идут, пи-да уже не становится. Маловато как-то. — Она почесала промежность. — Чего молчишь?

Пожал плечами — хочешь, сходи.

— Я, б-дь, с тобой разговариваю, кастрат ху-в! Отвечай, когда спрашиваю!

До берега метров сто. Рот открою — заметут. Стиснул зубы, как пленный партизан, хотя так хотелось высказать все этой наглой шалаве. Но с глупыми девушками безотказно срабатывает один забавный трюк — промолчишь, и они начнут отвечать на свои же вопросы.

— Не поняла… Ты что, ревнуешь? Может, сам меня отодрать хочешь? Видела твою пипирку, ей только мышей е-ать. Нашелся тут рыцарь без страха и упрека. Рыцари с короткими копьями никому не нужны. Они всем проигрывают. А на конюшню все же схожу. Вот прям завтра и пойду!

Мерзкая шаболда…

Каким-то чудом (и с небольшой помощью магии) причалил со второй попытки, выслушивая ругань и упреки спутницы. Моя удача, она оказалась настолько тупой, что в упор не замечала ничего подозрительного.

Латник у ворот заметно оживился, увидев нас. Я напрягся, но интерес стражника был в ином — девушка швырнула ему звенящий мешочек и прошипела:

— Ты меня не видел.

Второй такой же достался кучеру — прямо у ворот стояла белая карета с занавешенными окнами. Вот будет забавно, если папаня узнает, на что дражайшая дочурка тратит карманные деньги.

Тронули. Хотелось поглядеть на старый город, а главное — запомнить дорогу, но чертовы шторки были намертво прибиты гвоздями. И все же какое-никакое впечатление от района богачей получил. Здесь не воняло навозом и рыбой и было ощутимо тише. Никто не орал, не дрался, редко-редко доносился перестук копыт и едва слышные разговоры гуляющих по улицам господ. Ну и под колесами не чавкала грязь, а приятно шелестела мостовая.

— Эй, Энри. — Девушка легонько пнула меня по сапогу. — Ты же не злишься?

Качнул головой.

— А чего молчишь?

Пожал плечами.

— Ну хватит дуться. И смотри отцу не ляпни.

Снял капюшон и ледяным тоном произнес:

— Ляпну.

Эх, видели бы вы лицо потаскушки. Как словно в замедленной съемке распахиваются глаза, отпадает челюсть, бледнеет кожа, а в горле застревает немой крик. Не выдержав наплыва не самых приятных чувств, бедняжка грохнулась в обморок. Хорошо хоть удалось оживить ее бодрящими лещами. А то сперва показалось, сердечко не выдержало.

— Т-т-ты кто?.. — прохрипела она.

— Неважно.

— Где Энри?

— Отдыхает. Кем работает твой папаша?

— Б-б-банкиром…

— Где?

— В Первом ангварском…

— Высоко забрался. И почему я не удивлен? Да ты не бойся, не трясись. Поможешь мне — и никто не узнает о твоих тайных тройничках.

Ее щеки вспыхнули.

— Ах ты…

Подался вперед и проговорил по слогам:

— Заткнись, шлюха. Тебе слова не давали. Откроешь свою обкончанную пасть когда я позволю. Поняла?

Кивок.

— Прекрасно. Приедем скоро?

— Да.

— Возьмешь деньги — немного, пару сотен золотых. Есть столько?

— Да.

— А потом за покупками. Будешь хорошей девочкой — и очень скоро забудешь обо мне. Начнешь выеживаться — весь долбанный город узнает, что ты е-шься с конями. Вот папаня обрадуется!

— Но я не еб-сь с конями! Ты ничего не докажешь!

— А мы не на суде. Слух — как воробей: вылетит и все.

Леди громко засопела и буркнула:

— Ладно.

— Умница. — Улыбнулся и откинулся на спинку. — Как звать?

— Бетани.

Карета остановилась.

— Приступай.

Она спрыгнула на тротуар и велела кучеру ждать. Хлопнула дверь, даже с такого расстояния я слышал, как грохочут ступени. Через десять минут Бет вернулась — в изящном зеленом платье и шляпке с вуалью. Рядом со мной упал пухлый кошелек.