Сергей Чехин - Ленивец

Она вздохнула, но промолчала.

— Где тут прибарахлиться можно?

Меня отвели на площадь, к неприметному зданию с деревянным щитом на цепях. На вывеске выдолбили стамеской иглу и катушку ниток. К удивлению, лавка портного напоминала современные бутики. Вдоль стен на манекенах висела одежда. На полках пылилась всякая мелочевка — портупеи, ремни, шнурки и даже ножны. Под ними нестройными рядами стояла обувь. В углу виднелась ширма, за ней поблескивало ростовое зеркало. Можно сразу купить, можно снять мерки и пошить на заказ. По словам мастера, это займет совсем немного времени — недели четыре.

Хозяин, кстати, походил на Бильбо из фильма. Низенький, седой, в красном жилете и очках.

— Здравствуйте, здравствуйте, — залебезил он. — Чем могу помочь?

— Да мы только посмотреть.

— Прошу, пожалуйста. Заходите, смотрите, выбирайте. Лучшие ткани, заморские!

Долбаные продавцы-консультанты. Достанут и в фэнтези.

Многие вещи выглядели вычурно и неудобно. А я привык к свободе и простору, чтобы нигде не жало и не терло. Поэтому выбор пал на белую рубашку со шнуровкой на груди, короткую кожанку с утепленной подкладкой и черный плащ с капюшоном. Как вы могли догадаться, шастать в синем или красном было чревато. Даже спрашивать за шмот не станут — стрельнут из кустов и все.

Брюки взял самые обычные. Сапоги — кожаные, повыше колен. И вода не затечет, и грязь месить сподручней. Переоделся, покрутился перед зеркалом — Индиана Джонс, блин. Только шляпы не хватает. Побриться бы еще, хотя со щетиной я выглядел в разы круче. Сложил пальцы пистолетами, ткнул в зеркало и белозубо улыбнулся — красавчик.

— Сколько за все?

— Пять золотых.

— А в серебре?

— Пятьсот ровно.

— Да вы издеваетесь?

— Ни в коем разе! Наоборот — со скидкой отдаю. Заморские ткани, лучшая кожа, первоклассный пошив!

— Отстой. А дайте-ка золотой в долг. Под ее, — кивок на Лиру, — гарантии.

— Эм… — Хозяин замешкался. — Ну раз так, то возьмите.

Вышел на улицу, сунул руку в карман, «отсчитал» нужную сумму. Один злотый приберег для дальнейшего «размножения».

— Вот, держите. — На прилавок приземлилась блестящая башенка.

Старик, мягко говоря, удивился, но задавать вопросы не стал. Лишь пожелал удачного дня. Уходя, краем глаза заметил, как он пробует монетки на зуб.

— Ну, как я тебе?

— Неплохо, — буркнула спутница.

— Неплохо? И все?

— Самолюбование — грех. И я не собираюсь его пестовать.

— Какая же ты скучная стала.

Она промолчала.

Особняк мэра вклинился между ратушей и, как подсказала девушка, оружейной. Высокие стрельчатые окна, черепичная крыша, недавно выбеленные стены. Окованная железом дверь — такую только тараном выносить, да и то с десятого раза. На первом этаже была кухня и приемная, на втором — спальня. Кровать с балдахином занимала почти всю комнату, да и вообще домишко оказался на удивление тесным. Впрочем, в Дюнвике вообще хрен протолкнешься.

Но самое главное — погреб. Глубокий, с целым штабелем бочонков. Рядом на полке лежали молоток, топорик и ящик с бронзовыми краниками. Вот бы еще подписали, где какое пойло хранится, но искать его опытным путем я готов хоть сутки напролет.

В первом плескалось крепленое сладкое вино. Чуть не отбил пальцы, вгоняя острую трубку в доску, но мучения того стоили. Принес из кухни большую глиняную кружку, и дело сразу пошло веселее.

— Пьяница, — фыркнула Лира.

— Не ной. Накати.

— Обойдусь.

— Как знаешь. Но если надумала нудить всю дорогу — лучше иди крыльцо посторожи.

Спутница ушла, задрав нос, а я продолжил дегустацию. Вино трех сортов, пиво темное, светлое, сидр, брага, медовуха. Настоящий рай алкаша. Хлебнув всего по глотку, перестал чувствовать ноги.

— Хозяин! — донесся сверху молодецкий голос. — Служанок заказывали?

— О!

Кое-как поднялся по лестнице, вздрагивая и шатаясь. У двери стояли двое парней чуть постарше меня — усатые, в легких доспехах и синих плащах. Рядом мялись девицы, с любопытством осматривая особняк, где им наверняка не доводилось бывать.

Одна златовласая, крутобокая, с выпирающей из корсета пышной грудью. Вторая — рыженькая, щуплая, глазки опустила, вся из себя няша-стесняша. Третья — стриженная под мальчика брюнетка, и по ее голодному взгляду сразу понял — меня скоро оседлают особо жестким способом.

Предвкушение вскипятило кровь, но от этого лишь крепче захмелел. Благо дар никуда не делся — незаметное касание, будто висок почесал, и все прошло.