Патриция Маккиллип - Мастер Загадок [трилогия]

— Невозможно ни в кого превратиться, если ты не хочешь этого.

— А я хочу, — возразила она.

— Нет. Не хочешь.

— Моргон…

Он отвернулся, подобрал одеяло и бросил на спину лошади, сказав, затягивая подпругу:

— Все в порядке.

— Вовсе нет, — огрызнулась она. — Ты даже не попытался. Я попросила научить меня, и ты сказал, что согласен. Я хочу, чтобы мы были в безопасности.

Он молча взялся за второе седло, Рэдерле же подошла и встала рядом.

— Моргон…

— Все в порядке, — ласково сказал он, пытаясь уверить в этом и себя самого. — Я что-нибудь придумаю.

Они не разговаривали несколько часов, достаточно много проскакав с утра пораньше, пока более спокойный шаг других путников, следующих в одном с ними направлении, не заставил их сбавить скорость, дабы не вызывать подозрений. Дорога теперь буквально кишела скотиной: овцами, свиньями, молодыми белыми бычками, которых гнали в Кэйтнард уже из совсем отдаленных селений. Движение застопорилось, лошади начали взбрыкивать. Телеги торговцев тащились невыносимо медленно; возки земледельцев, полные репы и капусты, кренились впереди, замедляя ход в самые неподходящие моменты. Полуденная жара превратила поверхность дороги в сухую пыль, которую приходилось вдыхать и глотать. От рева и запахов животных не было спасения. Волосы Рэдерле, намокшие от пота и грязные от дорожной пыли, стали выбиваться из-под ее шляпы и прилипать к лицу, так что в какой-то момент она остановила лошадь, зажала шляпу в зубах, собрала волосы в тугой узел прямо на глазах у старухи, гнавшей на рынок свинью, и снова напялила шляпу на голову. Моргон, поглядывая на нее, воздерживался от замечаний. Молчание ее начинало его тяготить не меньше, чем жара и постоянные остановки. Он постарался вспомнить, не сделал ли что-нибудь не так, подумал, хочется ли ей разговаривать или она предпочитает молчать, а затем — не жалеет ли она, что вообще покинула Ануйн. Он представил себе путешествие без нее. В этом случае он бы уже одолел половину пути через Имрис, спеша к Лунголду по вороньей тропе, совершая бесшумный ночной перелет над Задворками Мира в таинственный город, чтобы опять встретиться лицом к лицу с Гистеслухломом. Ее молчание — камень за камнем — возводило стену вокруг его воспоминаний, и на строительстве этом попахивало известью, лишь слабая струйка воды, бегущая прочь где-то вдалеке, нарушала давящую тишину. Он стряхнул с век тьму и снова увидел мир — пыль и пожухлую зелень, солнце, мирно бьющее по медным котелкам в одной из тележек, и вытер пот с лица. Рэдерле наконец с напряжением проломилась сквозь самой же и построенную стену молчания.

— Что я сделала не так? Я просто слушала тебя.

— Ты сказала «да» голосом, но не сознанием, — вяло ответил Моргон. — А работу проделывает сознание.

Она опять замолчала, хмуро косясь на своего спутника.

— Что с тобой?

— Да ничего.

— Ты жалеешь, что я за тобой увязалась.

Он резко дернул поводья.

— Перестань. Ты надрываешь мне душу. Это как раз ты жалеешь, а не я.

Она тоже остановила коня, и Моргон увидел на ее лице отчаяние. Они посмотрели друг на друга. Сзади заревел мул, и они снова тронулись в таком знойном молчании, из которого не было выхода, точно из башни без дверей и окон.

Вскоре Моргон свернул в сторону, к реке, чтобы напоить измотанных жарой лошадей. Шум здесь был меньше, воздух свежее, щебетали птицы, голосов которых на шумной дороге было совсем не слышно.

Моргон встал на колени, напился холодной, быстрой воды, плеснул ею на свои волосы и лицо. Рэдерле стояла рядом, и Моргон смотрел на ее отражение, дрожащее на водной ряби. Он откинулся на спину и медленно повернул голову, глядя на ее лицо снизу вверх.

Моргон не знал, сколько времени не отводил от нее глаз, — до тех пор, пока лицо ее неожиданно не дрогнуло и она не опустилась рядом с ним на колени, обняв за плечи.

— Как странно ты сейчас на меня смотрел.

— Я просто вспоминал, — сказал он. — Я так часто думал о тебе за последние два года. А сейчас все, что мне требуется, — это просто повернуть голову и убедиться, что ты рядом. Иногда меня это по-прежнему удивляет, словно волшебство, которое я еще не освоил.

— Моргон, что нам с тобой делать? Я боюсь… Боюсь той силы, которая во мне…

— Доверяй себе.

— Не могу. Ты видел, что я натворила в Ануйне. Едва ли я тогда была в себе. Я была тенью иного наследия — того, которое пытается тебя погубить.

Он крепче прижал ее к себе.

— Ты создала меня, такого, как я есть, — прошептал он и надолго сжал ее в объятиях, а затем спросил неуверенно: — Ты вынесешь, если я загадаю тебе одну загадку?