Елена Блонди - Тайные улицы, странные места [СИ]

Она была там, сидела на табуретке у очага, поставив на другую — большую миску с водой. Смотрела на Женьку, держа в руке картофелину, а в другой — тонкий, сточенный временем нож.

— Все нормально? — спросил он, — я думал, вдруг помощь нужна.

— Нужна, — кивнула Женя, — картошка вот. Еще принести.

— Ага, — он повернулся, чтоб уйти к сараюшке.

За спиной звякнул нож, падая в миску.

— Подожди.

Он снова повернулся, а она оказалась совсем рядом. Качнулась, обнимая обеими руками. Женька обхватил ее плечи, прижимая к себе.

— Я так испугалась, — от ее слов, сказанных у самой кожи, стало щекотно, — за тебя.

— Нормально все, — он тронул губами светлую макушку, — я вот. За тебя боялся.

Они засмеялись оба, стоя в редкой тени кривой сливы. Женя вздыхала, прижимаясь лицом к его рубашке, и он покачивал ее плечи, успокаивая. Такой — совсем взрослый. Сильный.

— Отан ушел на озеро, — ответила на его невысказанный вопрос, — вернется к ужину.

— А леди Маистра? Чинук?

— Им пора. И так задержались, из-за этого… Но, может быть, она поужинает с нами.

Потом они сидели рядом, чистили картошку, чтобы успеть. Тихо разговаривали, умолкая, когда в кроне заливалась какая-то неопознанная птичка. Женька рассказывал о сереньком доме, о подарке для семейства мышей, который так внезапно получил, ожидая получить совсем другое. Женя смеялась, бросая в миску белую картофелину.

— Куча вопросов, — задумчиво подытожил Женька, вытирая руки и глядя на девочку.

Та кивнула.

— Я расскажу. Если останутся какие, спросишь.

Издалека слышался мерный шум волн, они катили и катили на берег, где-то там из них выбрался и куда-то исчез Норис. Очень благоразумно с его стороны, отметил Женька, внимательно слушая.

— Я не могу сказать полностью, зачем и почему. Мир огромен, нет, бесконечен, понимаешь? Я могу объяснить столько, сколько знаю сама, но мои слова не объяснят бесконечности. И что-то ты сам понял верно, в том, что касается тебя. И Нориса. Ты ему сказал, про сквозняки, да? А еще увидел, как можно обманывать, если умеешь делать это очень хорошо. Он умеет.

— Гад, — с чувством сказал Женька.

Она кивнула, хмурясь. Подняла на него светлые сиреневые глаза.

— Когда веришь обману, после становится стыдно. Кажется, ну зачем слушала, кивала. Помогала зачем? Такому вот. Но… У него пакостный, но сильный талант. Если с ним водишься, близко, то ему веришь. Когда-то он меня обманул. Я готова была поделиться с ним всем. Всем, что может сделать его сильнее. Но у нас не получалось, и я не понимала, почему. Думала, может быть, я не умею.

Она усмехнулась и передразнила добродушно насмешливый голос Отана:

— Цыплята… анемоны… сережки на весенних ивах. Я думала, он ведь человек, да? Не цыпленок и не цветочек. И старалась дальше. Если бы он был честен, я быстро поняла бы — ему просто не дано. Понимаешь, свой ветер приходит только к тому, кто может сделать его частью себя, стать его частью. Я думала, он отыщет свой ветер. Но — никак.

Она комкала на коленях полотенце, тень от листьев бежала по лицу, на волосы упал сухой свернутый листок, потом свалился в миску с картошкой. Женя не заметила, пытаясь объяснить не только Женьке, но и себе.

— А то, что он отбирал, тихонько, складывал к себе в мелкую душу, я даже не замечала этого! Потому что — верила. А еще — все эти сквозняки, треснутые или болотные, или вот — больные ветерки, выползающие из сырых низин, они ведь — не ветры. В них нет силы и свободы. Многие из них, ну, они как бы ненастоящие, притворяются. Понимаешь, когда бриз в моря втекает в расщелину скал, сужается, становясь острым и сильным, и после выбрасывает себя в жару степи или на соль озера, он — настоящая сила. А вот сквозняк, который дует в разбитое стекло или там, где плохо заделано окошко, или оставлена щель в полу ленивым мастером… Такой сквозняк, он только чтоб застудить ухо. Выхолодить ноги, превращая этот холод в больное горло. Он может с виду казаться ветром, да? Маленьким таким. Но к ветрам настоящим отношения не имеет.

— Я понимаю.

Женя развела руками.

— Он слушал меня. Кивал. На слова о большом, настоящем, вольном. А возился с этими мелкими пакостями, использовал мои советы, чтоб научиться владеть ими. Управлять. За моей спиной. А в лицо, ой, милая Дженни, я так хочу быть рядом. Быть сильным и настоящим. И я…

Она засмеялась, краснея алыми легкими пятнами.

— Я — верила. Помогала дальше. Защищала его перед Отаном, рассказывая, что еще немного и все получится. Тот щенок. Он очень вовремя попался под ногу Норису. Противно так говорить, но когда я увидела, только тогда вот…