Александр Охотин - Победить Страх

А Тимка говорит тётке:

— И ты, Тютюкина, так же хочешь? Ну-ка, брысь из подъезда!

Тётка испугалась. Бочком, бочком, по стеночке проскользнула мимо нас — и стрелой на улицу.

Тимка говорит мне:

— Ладно, Сань, давай этих двоих из подъезда вытащим.

Впрочем, моя помощь не потребовалась. Силы у Тимки и точно — как у буйвола. Точнее, как у танка. Он сразу обоих приставов один выволок за шкирки. Но мне этого показалось мало, потому что когда я вышел вслед за Тимкой, увидел картину: Галкин с той тёткой и амбалами стоят и бурно обсуждают, как им быть дальше. Ну, я и по ним прошёлся взглядом — тоже рухнули.

— Их-то зачем? — спросил Тимка.

— За компанию, — говорю.

— Напрасно, они бы и так не сунулись. Ну ладно, пусть полежат, отдохнут.

В это время к дому с сиреной подкатывает машина с брезентовым тентом на кузове. Из кабины выходит дядька в прокурорской форме (я потом узнал, что это начальник дяди Кости — отца Муравкиных), а из кузова выпрыгивают с десяток омоновцев. Из подъезда тут же вышел отец Муравкиных. Он подошёл к прокурору, что-то ему говорит.

Омоновцы стоят, ждут. Один из них, главный, наверное, подходит к прокурору, что-то спрашивает.

Прокурор ему что-то отвечает, показывая рукой на «отдыхающих» на земле Галкина и амбалов. Омоновец кричит своим:

— Вон тех троих забираем! — и тоже показывает на амбалов и Галкина.

Короче, они их за руки, за ноги — и погрузили в машину. Пока отец Муравкиных разговаривал с прокурором, Тютюкина успела отойти от паралича. Поднимается с земли, подходит к прокурору, показывает ему какую-то бумажку и говорит:

— Господин прокурор, вот решение суда об отобрании у гражданина Пономарёва ребёнка Артёма Викторовича Пономарёва, похищенного и укрываемого гражданином Муравкиным. Гражданин Муравкин воспрепятствовал исполнению решения суда и…

Прокурор не дал ей договорить. Он взял бумагу, порвал её на мелкие клочки и говорит:

— Вы что, издеваетесь?! Какое решение?! Какого суда?! Вы ответите за беспредел! Завтра же будет устроена проверка по поводу ваших злоупотреблений!

— Но позвольте, господин прокурор…

— Не позволю!

То, что происходило дальше, было полным абсурдом. Хотя… уж чего я только не видел в последнее время. Короче, Тютюкина падает перед прокурором на колени и кричит:

— Господин прокурор! Умоляю Вас! Мне нужен этот ребёнок! Мне нужна его энергия Жизни! Отдайте! Иначе я… иначе я! Каррр!.. Я каррр, каррр, каррр, ка-а-аррр!..

Прокурор, дядя Костя, омоновцы — да вообще все буквально остолбенели. А тётка прямо на глазах стала преображаться. Лицо у неё стало делаться всё темнее и темнее, нос стал вытягиваться и превращаться в клюв, одежда превратилась в птичьи перья, а руки в крылья. Через минуту вместо Каркалины Галиновны Тютюкиной перед нашим взором предстала огромная чёрная ворона. Ворона взвивается ввысь и орёт:

— Я верррнусь! Всё ррравно заберрру ррребёнка.

Вернулась. Не успела далеко улететь. Ну, это уже была моя работа. Перестарался я кстати. Короче, каменное изваяние вороны падает прямо у моих ног.

— Чёрт побери, что происходит? — растерянно произнёс дядя Костя. — В общем, все стоят, будто сами окаменели. А лица… нет, этого зрелища не описать словами.

В этом момент из-за угла дома появляются Вовка и Кирилл. Отец им кричит ещё издали:

— Вы где были?! Тут за вас вон Саша с Тимуром постарались! Даже не знаю, как они справились!.. Они же не владеют магией! Артёмку чуть не забрали!

Муравкины подошли, посмотрели на дело моих рук… точнее, глаз, и Кирилл говорит с усмешкой:

— Не владеют, говоришь? Круто не владеют. Как же тогда Каркунгу заколдовали? Кстати, сколько времени прошло? Ну, сколько времени она каменная?

Я говорю:

— Ещё минуты не прошло.

— Тогда есть ещё время расколдовать. Пусть пока полежит, отдохнёт от пакостных дел.

Кирилл расстёгивает куртку, молнию на свитере, рубашку и достаёт то ли медальон, то ли брелок. Короче, подносит он эту непонятную штуковину к губам и говорит:

— Учитель, Каркунга повержена.

Я сразу догадался, что через эту штуковину Кирилл связывается с Главным Хранителем Миров. Ну, ему что-то Главный Хранитель отвечает, видимо, только его не слышно. А Кирилл говорит:

— Нет, не я. Саша Рябинин.

В общем, поговорили они ещё о чём-то, чего я не понял, потом Кирилл говорит:

— Хорошо, Учитель, отправляю её к Вам.

После этих слов Кирилл подходит к вороне, ударяет в ладоши, и ворона оживает. Ожить-то она ожила, а вот улететь никак не может. То есть она пытается улететь, каркает, машет крыльями, но её удерживает непреодолимая сила.