Тай Сазерленд - Преодоление Беды [litres]

– Всё хорошо, маленький принц, – ласково сказала она, приседая и заглядывая малышу в глаза. – Ей придётся немного побыть другой, чтобы победить, но она всё равно твоя мама. Просто больше, сильнее и другого цвета, вот и всё. Она любит тебя так же, как и прежде.

– Не знаю, не знаю, – проворчал Хамелеон. – В неё было напихано столько фальшивой памяти, а теперь… Запросто может изменить отношение к кому угодно, даже к сыну.

Малютка Утёс закрыл мордочку лапами и горько разрыдался.

– Ты просто гениальный утешитель! – зарычала Беда, повернувшись к отцу. – Зубы тебе, что ли, когтями пересчитать?

Хамелеон отшатнулся, болезненно морщась.

– Я только хотел сказать, – зачастил он, – что сам не знаю, как получится. Рубин вообще не должна была решиться вызвать мать на поединок и уж точно не могла победить! Думаю, за семь лет наложенная личность развилась в настоящую, Рубин постепенно выработала характер. А у тебя личность изначально была сильная, и фальшивую верность королеве Пурпур ты преодолела почти сразу.

Беда с отвращением фыркнула.

– Ты что, так прямо и написал про верность?

– Ну конечно! Такое и получил задание, ещё до нашей встречи, когда не знал, что ты моя дочь: убрать огонь из чешуи, добавить верность королеве Пурпур и стереть все воспоминания о земляном драконе по имени Глин.

– Ну и гад же ты, папаша! – сплюнула она дымом. – Немногим лучше Пурпур…

Из круга зрителей донёсся очередной вопль, и Беда обернулась к дерущимся. Пурпур пыталась дотянуться до глаз дочери, а та, цепко удерживая её за плечи, жестоко полосовала живот когтистыми задними лапами. Глаза старой королевы налились кровью, чешуя на груди и шее была вся изодрана, крылья висели лохмотьями. Проливной дождь молотил бойцов по спинам, а грозовые тучи нависали над самой землёй, словно желая узнать, чем закончится поединок.

Внезапно Пурпур поскользнулась на мокрых камнях и, не удержав равновесия, опрокинулась навзничь. Турмалин тут же оседлала её и впилась когтями в горло.

– Тебе не стоило возвращаться, мама, – прошипела она. Подняла голову, обвела взглядом зрителей и зычно выкрикнула: – За небесных!

А затем со зловещим хрустом свернула матери шею.

В повисшей тишине слышался лишь монотонный шорох дождя, обильно поливавшего скалы, чешую и крылья.

– Да здравствует королева Рубин! – раздался голос в толпе.

– За королеву Рубин! – подхватили другие.

– Ру-бин! Ру-бин! Ру-бин! – заревел дружный хор драконьих глоток.

– Мне кажется, до них так и не дошло, кто она на самом деле, – хмыкнул Хамелеон.

– Это до тебя не дошло, – усмехнулась Беда. – Для них она всегда будет Рубин… И вообще, сам посуди: если все воспоминания Рубин сохранились, то кто она, как не Рубин? Что ещё делает дракона самим собой?

– М-м… Нравственный стержень? – задумчиво предположил кто-то за спиной. – Целостный взгляд на мир?

Беда круто развернулась.

– Карапакс! – радостно воскликнула она.

Из-за кучи валунов осторожно высунулся морской дракончик, насквозь промокший и заляпанный грязью.

– Я это… вроде как на выручку прилетел, – сообщил он, с тревогой оглядываясь на хрипло орущую толпу небесных, – и вообще узнать, как дела. Все про заклятие какое-то твердят. Искал, искал, тебя нет, а тут ещё гроза… И вдруг как повалят ваши небесные отовсюду! Драка и вообще – вот я пока и спрятался, а то мало ли…

– Правильно, молодец, – кивнула Беда. – Если бы Пурпур победила, у нас стало бы и впрямь опасно… Заклятий никаких больше нет, так что не беспокойся, я сама себя спасла. – Она сурово глянула на Хамелеона, и тот торопливо закивал. – А ещё я помогла всем! Тут такое было… ты всё пропустил.

– А вот и нет! – возмутился малютка Утёс, поднимая зарёванную мордочку. – Это я помог, я!

– И ты тоже, конечно, – согласилась Беда, – но всё-таки я больше, процентов на восемьдесят пять.

– А я – на сто восемьсот восемьдесят пять! – надулся дракончик.

Карапакс криво усмехнулся.

– Беда, сдавайся, всё равно не переспоришь, поверь. У меня большой опыт общения с младшими братьями.

Карапакс здесь! Беда не верила своим глазам. Похоже, друг он настоящий. Это ж надо – прилетел спасать её от заклятья, да ещё в чужое племя, рискуя попасть в лапы самой злобной королеве!

– Значит, я тебе всё-таки нравлюсь? – спросила она.

– Ну ты даёшь! Конечно нравишься… даже когда ты страшная – а страшная ты всегда, скажу тебе прямо.

– А вдруг у меня и правда те самые «жар и власть в когтях»? Не боишься с такой дружить? Сказано же «бойся»!