Александра Лисина - Ходок

Стрегон стиснул пальцы, всей кожей ощущая, как безупречно исполнен красивый узор на могильной плите и как идеально точно повторяет его личный знак, который он когда-то получил из рук самого патриарха.

Белка снова вздохнула:

— Ладно, давай за работу. Время идет, так что бери веревку и привяжи к какому-нибудь корню. Только покрепче, чтобы твой вес выдержала. Есть там один подходящий…

Потрясенный увиденным Стрегон послушно дошел до ясеня, выискивая толстый корень, но не слишком представляя, что именно хочет сделать пацан. Нашел, что искал, осторожно раздвинул густую траву, доходящую почти до колен, присел. Намертво прицепил один конец веревки к корню и хотел уже вернуться, но вдруг осознал, что земля под ногами стала слишком уж твердой. Будто на камне стоял.

Ради интереса Стрегон разрыл верхний слой почвы, чтобы убедиться в собственной правоте, и почти сразу кивнул: действительно, между корней громадного дерева приютилась еще одна плита. Побольше, пошире и помощнее, чем первая. Наемник неловко зацепился пальцами за какую-то щербинку, старательно сдул забившуюся туда грязь, непонимающе уставился на выдавленный в камне отпечаток и целую секунду соображал, что именно видит. После чего вздрогнул и едва не отшатнулся: громадная кошачья лапа, сумевшая оставить здесь след, была настолько могучей, что легко накрыла бы его голову. А сделанные ею царапины красноречиво говорили, что у этой зверюги были на редкость длинные, острые и очень крепкие когти.

— Белик?

— Да хмера это, хмера, — без всякого удивления отозвалась Белка. — Но там рядышком еще один отпечаток есть, побольше. Хочешь — глянь, если нервы крепкие. А нет, так иди сюда — ты мне сейчас понадобишься.

Стрегон, помедлив, все-таки стряхнул землю с остальной части плиты, обнажая ее почти целиком. И вот тогда-то оторопел по-настоящему: проступивший на камне второй след был настолько огромен, что бывалого воина прошиб холодный пот. И неожиданно пришло понимание, почему хмеры так долго наводили ужас на все обитаемые земли. Потому что эти твари действительно были чудовищными. А если хотя бы крохотная доля витавших о них слухов была правдой, то он бы очень не хотел однажды увидеть вживую подобную кису.

Единственное, что его смутило, так это то, что следы принадлежали разным кошкам. Первый, вероятно, самке, а второй, возможно, крупному самцу, которые зачем-то аккуратно наступили в расплавленный неизвестным заклятием камень. Затем так же аккуратно вынули лапы и ушли. Однако что самое странное, между ними виднелся почти незаметный, полустертый от времени еще один отпечаток, подозрительно похожий на чью-то маленькую ладошку.

— Так. Опять спит, как конь, — стоя… Стрегон! Долго тебя ждать?! Или мне одному управляться, используя веревки?

Опомнившись, полуэльф подошел к ползающей на коленках Белке. За то время, что он любовался видами, Гончая успела подрыть могильную плиту, тщательно очистила стыки. А потом втиснула в одну из щелочек собственные пальцы и пробормотала:

— Прости, друг, я тебя немного потревожу.

Не обращая внимания на удивленно округлившего глаза спутника, Белка ловко подцепила край плиты, напряглась. Сердито выдохнула. И плита наконец поддалась — изнутри раздался тихий вздох, что-то звучно чмокнуло, а пораженный Стрегон внезапно осознал, что тяжелое надгробие — не что иное, как крышка тайника, который кто-то обустроил в этом тихом, надежно защищенном убежище.

— Чего стоишь, болван?! — внезапно зашипела Белка, перехватывая тяжелый край уже обеими руками. — Помогай! Нет! Не там! С моей стороны берись, иначе без пальцев останешься!

Стрегон упал на колени, подставляя руки под скользкий камень. Мысленно охнул (тяжелый какой!), но напрягся и все-таки удержал. В то время как Белка кинулась к другому краю, подсунула пальцы, и так, вдвоем, кряхтя от натуги, они с трудом оттащили тяжеленную крышку в сторону.

— Уф! — облегченно выдохнула Белка. — Чуть пупок не развязался! Стрегон, убери оттуда свой любопытный нос, иначе его оторвет! И руки — тоже, если сунешься без разрешения! У тебя ум есть? Хоть бы глянул вторым зрением, балда, прежде чем лезть!

Стрегон послушно отодвинулся от края открывшегося проема, из которого на него пахнуло самой вечностью. А потом послушно обратился к своему знаку пса, сделав очередную зарубку в памяти — выяснить, откуда Белику известно о его способностях, о которых никто, кроме умершего два года назад мастера и самого патриарха, наносившего на его кожу эльфийские руны, даже не догадывался.