Анна Алакозова - Исправить все. Мирриэль [СИ]

Хочу развернуться и уйти с гордым видом, вот так тебе и надо, тоже мне курица-наседка. Но понимаю, что ноги не слушаются, подкашиваются, смотрю как медленно, медленно… меедлеееннноооо на встречу моему лицу плывет земля …. Голубые глаза… полные любви и нежности … век бы в них смотрела… меня кто-то подхватывает и тут же меня пронзает острая боль, я понимаю, что эта боль сейчас сквозь меня ударит по тому, кто хочет меня удержать, пытаюсь ее заблокировать, но не получается. Слышу, как кричу, потом слышу, как вскрикивает кто-то еще, кажется Инариэль, меня уже никто не поддерживает, но я падаю так же медленно, мне не больно… просто хочется еще хоть минутку посмотреть в эти глаза…

Инариэль подскочил к падающей девушке, и попытался ее подхватить, но стоило ему прикоснуться к ней, как яркий столп голубого света рванул ему на встречу, отбросив его на несколько шагов от падающей девушки. Инариэль вскрикнул и отступил еще на пару шагов.

— Что это? — Барри, подбежал к другу. — Эй. Ты как?

— Со мной все в порядке, друг. Это… я не знаю, что это. Оно меня просто отбросило, стукнув разрядом молнии… Но свет был такой же когда она дралась с демонами, таким светом был наполнен ее меч. Это ее амулет. Он ее защищает…

— От тебя?

— Похоже, что от всего. Как она там?

— Да что ей станется, лежит себе спокойненько, отдыхает, после того как тебя откинула.

— Вы только не трогайте ее. Чтоб она еще кого-нибудь не оглушила.

Открываю глаза. Осматриваюсь. Вокруг меня стоят все: Барри, Кара, Инариэль и несколько солдат. Стоят и смотрят на меня. Тоже мне экспонат нашли, чего пялитесь-то? Ну, шлепнулась я и что?

— Эй, ты, опасная спутница, ты как? — это Кара, как всегда острит…

— Нормально, вроде. Чего вы на меня так смотрите? Может руку кто подаст?

Кара складывает руки на груди.

— Ну уж нет, после того, как ты швырнула в своего дружка-мага молнию, когда он пытался тебе помочь, как-то мне совсем не хочется тебе помогать.

— Я сделала что??? Инариэль?

— Все со мной нормально, не волнуйся. Давай руку, — он протягивает мне руку.

Аккуратно дотрагиваюсь до его руки, вспышка боли рождается в руке и моментально перелетает в мозг, но я не выпускаю эту боль из своего тела, это только моя боль. Опираюсь на руку Инариэля, встаю, все это время в голове гулко пульсирует боль. Отпускаю руку. Боль проходит. Так же стремительно, как она родилась, она исчезла. Вот тебе на… Мой незримый хранитель против того чтобы я прикасалась к кому-то и наказывает меня за это? Так ну-ка проверим, может это такая реакция именно на Инариэля? Подхожу к Каре, хлопаю ее по плечу, каждое прикосновение, отдает болью… Значит это действует на всех. Ну и как с этим жить?

— Чего хотела, ходячая опасность? — повернулась Кара.

— Давайте двигаться дальше, если ваши разведчики в похожей передряге, им наша помощь точно не повредит.

— Аааа, ну пошли. Выдвигаемся! В том же порядке, в каком шли сюда. Мы с Барри впереди, вы позади, шагов 20–30 держать расстояние. Если что, мы предупредим. И больше, не высовывайся, пожалуйста, пока совсем худо не будет, ладно?

Форт.

Продолжаем путь. Идем сначала молча, потом я не выдерживаю.

— Инариэль, ты… это… прости, я не знаю, что это и похоже не могу это контролировать, когда без сознания.

— Я так и подумал, что это твой хранитель так работает, просто он еще не научился различать друзей и врагов и поэтому бьет по всем, чтобы тебе никто не мог причинить вреда, когда ты не можешь о себе позаботиться сама. Все нормально. Хорошо иметь такого хранителя… И ты вообще молодец, но знаешь, что удивительно, ты когда помчалась спасать того человека, я попробовал на тебя защитное заклятие накинуть, оно не сработало, похоже, что когда появляется это голубое сияние, на тебя нельзя воздействовать магией, ты становишься совершенно невосприимчива, ты будто пропускаешь ее сквозь себя, тогда как я смог тебя исцелить, ведь тогда это голубое сияние тоже было. Хм, странно. Мне надо над этим еще подумать.

— Инариэль, а что это за кулон у меня на груди? Я видела, как ты смотришь на него, он же что-то значит так?

— Ты состоишь из одних загадок, — он опять улыбнулся. — Да, я знаю, что это за кулон. Но по всем моим представлениям, он никак не может обладать той силой, которой он обладает. Это обычная безделушка. В старые времена, в очень старые времена, когда эльфы еще были самой могущественно расой, отправляясь в дальние края на долгое время, влюбленные, обменивались такими кулонами, считалось, что в такие моменты приносилась древняя клятва вечной любви. Это смерть-трава, символ того, что они обещают друг другу быть вместе навек, а в то время это означало вечность, ведь эльфы были бессмертны, сами они не умирали, их могли убить, но не было ни болезней, ни старости и давалось обещание следовать друг за другом даже в смерть. Говорили, что когда кто-то из возлюбленных погибал, второй сразу же знал об этом, потому что кулон начинал причинять нестерпимую боль, клятва должна была быть исполнена. И если собственных сил оставшегося в живых не хватало, для исполнения своей части клятвы, кулон делал это за них, он их убивал, чтобы дух возлюбленного не был одинок, чтобы клятва была исполнена. Это очень древняя легенда. Сейчас такие клятвы никто не приносит, а кулоны, стали просто украшением.