Максим Шейко - Плеть богини [СИ]

С Этельгейром, правда, такой фокус провернуть не удастся, но варианты всё равно есть. По непроверенным сведениям Ронвальд, от имени Ноэль, уже обратился к капитулу с официальным запросом на расторжение брака. Жрецы Лаэты пока мнутся с ответом, стремясь выгадать на этом деле побольше, но рано или поздно цена всё же будет названа, а там — кто знает? Эх, мало нам было проблем с танарисской знатью, так теперь ещё и эти матримониальные козни!

Когда я осторожно завел разговор на эту тему с Бенно, командир только мрачно усмехнулся. После чего высказался в том духе, что на вдове жениться куда легче, чем на разведенке, и если виннерцы так рвутся облегчить ему, Беннарду ле Кройфу, жизнь, то флаг им в руки. В конце концов, не всё ли равно сколько раз Ноэль придется давать клятвы у алтаря — дважды или трижды? Главное, чтобы именно Бенно был последним, кому она будет клясться.

Послушав эти рассуждения, я только покивал одобрительно, плавно закруглив разговор. Ле Кройф, подтвердив лишний раз свою репутацию циничной скотины, тему развивать тоже не стал. Всё-таки Валиан права, называя его (за глаза, разумеется) законченной сволочью. Очень, очень практичной сволочью, которой стоит держаться.

В целом же дела наши шли ни шатко ни валко. После Нового года формирование армии ускорилось, и теперь уже абсолютно точно можно было сказать, что к весне мы будем иметь не менее 20000 копий. Соответственно, интенсифицировалась дипломатическая переписка. Интересно было наблюдать, как по мере роста нашей мощи меняется тон посланий, которыми регулярно обменивались ле Трайд с Рейнаром. Когда провал очередной имперской «всеобщей мобилизации», равно как и успех нашей авантюры с созданием «армии псов» или «серой армии», как её всё чаще называли в последнее время, стали очевидны, в письмах императора сквозь канцелярскую невозмутимость и показную мишуру славословия всё более явственно начали проступать заискивающие нотки просителя. Особенно заметно это стало в последних двух эпистолах, полученных нами в самом конце зимы и, по уверениям знатоков, написанных Рейнаром Пятым собственноручно. В то же время ответы маршала наёмников, напротив, становились всё более расплывчатыми и неопределенными. Дескать, мы, конечно, готовы выступить на вашей стороне… в принципе… но на определенных условиях… о которых стоит поговорить особо, да… и, конечно же, не в открытой переписке.

Наверняка такой тон, да и вся ситуация в целом, жутко раздражали самолюбивого и не лишенного гордости правителя, но… Жизнь — боль, а империя, как говорится, превыше всего. В результате на излете зимы мы таки получили третье и последнее личное послание Рейнара, в котором первый из самодержцев Илааля, наступив на горло собственной песне, в самых изысканных выражениях приглашал даже не маршала (в этом было отказано заранее), а его «доверенного представителя» прибыть в столицу для переговоров. Причем речь шла не о банальном найме, а о «заключении прочного и долговременного союза»! Соответственно, эмиссар ле Трайда получал статус чрезвычайного и полномочного посла со всеми причитающимися гарантиями и привилегиями. То есть мы не только фактически, но и формально вступали в войну в качестве независимой третьей силы. Или даже четвертой, если иметь в виду эльфов.

Лицо ле Трайда, когда он читал это письмо, так и светилось самодовольством. Маршал словно разом сбросил десяток лет. Ещё бы! Вряд ли до сего дня хоть кто-то из ныне живущих мог похвастаться, что стал свидетелем подобного унижения властителя величайшего государства современности, не говоря уж о том, чтобы самому добиться такого падения имперской гордости. И если кто-то думает, что это было легко, то очень зря. Уж я-то, как лицо, непосредственно курировавшее всю эту эпистолярную войну, понимал торжество старого вояки как никто другой.

В то же время формальная капитуляция императора для меня лично означала конец относительно обустроенной лагерной жизни и скорую отправку в столицу, ибо я, будучи ордонанс-офицером командующего, естественно и как бы автоматически занимал вакансию «доверенного представителя» на предстоящих переговорах. Причем моя кандидатура была согласована заранее и, можно сказать, утверждена негласным «малым советом акционеров», держащих в своих руках основные нити управления коммерческим предприятием под названием «серая армия».

Так уж вышло, что, по всеобщему мнению, именно скромная персона ирбренского графа в изгнании практически идеально удовлетворяла требованиям, предъявляемым к официальному послу наёмнической армии. Вроде как дворянин и в то же время — наемник до мозга костей, кручусь среди аристократов и повадок нахватался соответствующих, но нутро осталось солдатское. А значит, смогу донести до императора и его камарильи простую истину псов войны на понятном для них языке. Опять же: здоров, свиреп и нахрапист — как и полагается настоящему солдату удачи. Но главное, моя кандидатура устроила основных заказчиков всего этого мероприятия: Ле Трайда, на которого, по-видимому, произвели сильное впечатление мои дипломатические таланты во время наших с ним переговоров в Гвинбранде. И, конечно же, Бенно, который не для того проталкивал меня в штаб формирующейся армии, чтобы потом в решающий момент лишиться личного представителя на судьбоносных переговорах.