Тим Вернер - Мы, монстры. Книга 2. Иные [СИ]

— Ла-эф, — прошептал из себя Нивен, — уходит. Все правиль...

Его снова скрутило. Снова дернулся. Из носа потекла кровь.

— С-сволочь! — прошипел Йен то ли Лаэфу, то ли Нивену, вскинулся, приказал Тейрину. — Ведьму сюда! Быстро!

— Но я уничтожил…

— Не ври мне, — Йен заговорил тише, впустил в голос стальные нотки речи Дэшона. — Ты мог перебить десятки, сотни ведьм, но некоторых должен был оставить. Лично для себя. Поэтому. Ведьму. Быстро.

И впервые за очень-очень много лет в глазах Тейрина мелькнуло вполне четкое выражение: изумление.

— Бегом, — совсем тихо отчеканил Йен.

И мальчик послушался. По крайней мере — кивнул. Шепнул что-то растерянному гному — и тот быстро зашагал прочь. Оперся на руку второго стража — и побрел куда-то с ним.

Йен перевел взгляд на Нивена. Тот уже затих. Не дергался, не крутился. И кажется, не дышал.

Йен протянул было руку, чтобы приложить к его груди, послушать сердце, но отдернул, не дотянувшись.

В конце концов, с ним такое бывает. Он так делает. Падает, а потом поднимается. Оживает. Умирает и возвращается. Так какой смысл проверять, бьется ли сердце сейчас?

— Я подожду, — тихо сказал ему Йен. Уперся рукой в пол позади себя, второй — обхватил согнутое колено и уставился на темную, уже почти черную, тягучую кровавую массу. — Подожду.

Гном распахнул перед ней дверь, и в нос тут же ударила страшная вонь.

А потом она узнала обоих, и в тот же миг ее сердце покрылось коркой льда, нет, оно стало льдом, треснуло, рассыпалось осколками.

Шаайенн сидел на полу. Нивен лежал рядом. Ей не нужно было подходить, чтобы знать, чувствовать: Нивен мертв.

Рыжий обернулся, уставился в глаза странно, задумчиво, и только теперь она вспомнила, что сейчас — в облике старухи. И только через мгновение поняла: ему плевать. Он узнал ее, и ему плевать. Он вообще как будто не здесь.

— Помоги ему, — бросил равнодушно. И снова уставился на что-то впереди себя, пробормотал. — С ним бывает…

Она подошла, села рядом с Нивеном, закрыла глаза и протянула к нему ладони. Длинные узловатые пальцы дрожали. Дрожал и голос, когда начала шептать заклинания. Бессмысленно шептать, потому что ни сил у нее сейчас не было, ни шансов. Повторяясь: как тогда, двадцать лет назад, разговаривала с ним, уговаривала: живи.

Пыталась заставить биться заново замершее сердце.

Ух'эра отшвырнули, он прокатился по черной земле, поднял клубы серой пыли, врезался спиной в скалу. Вскочил на ноги и здесь, вдали от их возни, отчетливо услышал ведьму.

Он всегда слышал их — тех, что пытаются спасти, вернуть.

Глупые, какие они все глупые. Считают, что могут с ним тягаться. Пф!

Да никто не может с ним тягаться!

Даже он сам!

Даже он сам... Почему-то вспомнились глаза Талы, ее улыбка, смех… И последний вопрос Марлы: “Ты спасешь насекомых?”

Он застыл, пыль осела.

Лаэф ногой отшвырнул Эйру, локтем в очередной раз ударил Заррэта, вцепился в веревку и даже пытался подняться, будто хватка Тэхэ на его плечах — так, мелочь.

Ух'эр нахмурился.

— Ну вот… — задумчиво пробормотал он. — Теперь, получается, спасу… Опять.

И выругался.

Аж обидно, честное слово: сначала убить девку за то, о чем она спросила, а потом взять и последовать ее совету.

— Нет, ну я же не специально, — пробормотал он себе под нос, будто оправдываясь, будто надеялся, что Марла ветром носится здесь, в его царстве, и услышит. — Лаэфа надо остановить. И мне уже надоела эта возня.

— Заррэт! — крикнул Ух'эр, когда тот занес руку для очередного удара.

Тот вскинул голову и тут же пропустил удар, упал. А Лаэф расхохотался вновь.

Заррэт вскочил, глянул исподлобья. Лаэф был занят сестрами, так что пару мгновений у Ух'эра было. Но кричать “кинжал!” он не решился: услышит еще старший, отберет ножик раньше времени. Он просто указал на оружие пальцем — так, чтобы только Заррэт, сжимавший его в руке, видел. Толкнулся ногами, взмыл вверх, закружился в танце с ветром, и вспомнил вдруг, что он — вновь властитель этого мира. И потому пора прекращать шутки: здесь не обязательно за ними прятаться.

Остановился, замер в пепельном воздухе над головами братьев и сестер, раскинул руки в стороны — и замолчал ветер.

Стало тихо.

Улыбнулся Заррэту, глядя сверху вниз, и требовательно щелкнул пальцами.

Щелчок грохотом разнесся по равнинам, волнами ударился о черные скалы вдали, откатился.

Лаэф и сестры прекратили возню внизу, вскинули головы, но было поздно: Заррэт уже швырнул ему оружие.