Анна Гринь: Ведьма на работе

Спала недолго, но на этот раз сон принес каплю облегчения. Нестерпимо хотелось в туалет и пить, так что пришлось встать и по стеночке отправиться на поиски благ цивилизации. В коридоре на меня нахлынуло тревожное предчувствие, что в данном доме нет ни кухни, ни санузла — уж больно обстановка смахивала на… музейную, что ли? Мой измотанный температурой разум уперся и не подсказал мне подходящего сравнения, зато за ближайшей дверью нашелся пусть и весьма допотопный, но настоящий фаянсовый друг каждого цивилизованного человека. Ванной не оказалось, хотя я прошла вдоль всего коридора, дергая за ручку каждой двери, пусть это и отнимало уйму сил. Плед царской мантией тянулся позади, норовя зацепиться за каждый выступ и собирая в свои складки все больше и больше пыли.

В конце коридора нашлась кухня, но над раковиной пришлось простоять довольно долго, прежде чем из крана пошла хотя бы не откровенно мутно-ржавая вода. Привкус оказался тошнотворный, но я хотела пить настолько, что проглотила две полные кружки и не поморщилась.

Обессилев, я вернулась в комнату, напоминавшую кабинет и одновременно библиотеку, повалилась обратно на диван и мгновенно уснула.

Спала долго, раз за окном вновь ярко светило солнце. Голова немного прояснилась, но я была еще слишком слаба, чтобы думать. Поэтому лежала на боку и разглядывала помещение.

Это был не музей. Явно. В музеях не бывает столько пыли — а я оставила на полу отчетливые борозды, пока ползла к дивану и ходила в туалет, — и такого явного беспорядка. Комната представляла собой правильный квадрат, вдоль двух стен которого подпирали беленый потолок книжные шкафы из темного дерева. В образованном шкафами углу разместились массивный стол и широченное, будто рассчитанное на грузного мужчину кресло, обитое темно-коричневой кожей. Диван, на котором я лежала, стоял по левую сторону от шкафов. Только теперь мне пришло в голову, что он слишком массивный, какой-то монстрообразный. Но кожа была прохладной, пахла терпко, а внешний вид хоть и казался странным, но не подрывал мое видение прекрасного. Стол в центре комнаты завершал перечень имевшейся здесь мебели, но выглядел самым инородным предметом. Очень простой, будто сделанный наспех из первых попавшихся досок и брусков, он грозил в любую секунду развалиться под весом всех тех коробок и книг, что возвышались на нем горными пиками.

Всю мебель, пол, книги, коробки, светильники, задернутые шторы на двух окнах и даже массивную ручку двери в противоположной от коридора стене покрывал толстый слой пыли. Пыли было столько, будто в комнату никто не заглядывал по меньшей мере лет десять, если не больше.

— И как я тут оказалась? — спросила я потолок и не узнала свой голос — настолько тот оказался слабым и хриплым.

Меня одолевали, как говорила бабушка Тоня, «агульная млявасць i абыякавасць да жыцця». Я лежала и вспоминала все последние события, но картинка никак не складывалась. Не нашлось ни одного объяснения моему провалу в памяти.

— Может, в тот самый момент в магазин ворвались и оглушили меня? — спросила я потолок, но тут же вспомнила: — Я еще не успела открыть магазин. Никто не мог вломиться. Нашу дверь и ключом сложно открыть, не то что взломать. Да и колокольчик не зазвенел…

Тогда что случилось?

Упала в обморок? Тетя решила подшутить? Мне все снится? Нет. Нет. И нет. Да я даже в перенос в другой мир поверю больше, чем в то, что тетя Оля так со мной поступила или что мое подсознание подкинуло мне настолько ужасный сон!

— Ужасно… Все ужасно…

Сил на истерику не осталось. Зато появился голод. Даже несмотря на кислый запах рвоты. Но в нынешнем моем состоянии самое больше, что я смогла сделать, — еще раз медленно проковылять до кухни и выпить еще немного воды. От мысли, что нужно проверить шкафы и сходить на второй этаж, закружилась голова.

Снова вернувшись в комнату, я осмотрела оба стола и нахмурилась. Обычного стационарного телефона не оказалось. И, хуже того, вдоль плинтусов не тянулись такие привычные и понятные провода. В комнате вообще не было никакой техники!

Это придало мне сил. Настолько, что меня охватила паника.

Где я все-таки?

Надеясь выяснить адрес, я приблизилась к окну и отдернула штору. И тут же, потрясенно вскрикнув от ужаса и изумления, схватилась за пыльную портьеру, едва не сорвав ее. Видимо, дом стоял на некотором возвышении, так как из окна открывался вид на крыши домов через тротуар и ниже по склону. И уже сами эти крыши вводили в ступор, ведь ни в одном знакомом мне городе я не встречала зеленой и фиолетовой черепицы. Но, будто моему воспаленному мозгу этого было мало, я увидела слева горы, протыкавшие небо и уходившие к горизонту, а справа — море. Я протерла глаза, хотя странная панорама из двух пейзажей, похожих на наклеенные один на другой снимки, не исчезла. Над вершиной одной из гор медленно и величественно парило что-то крылатое… И это не могла быть птица.