Андрей Миколайчук - Приставы богов

Основой этого ритуала и была: «Первая книга».

В общем, по сути, ерундовый ритуал, но одна деталь, если в нее вдуматься просто завораживает.

После посвящения колдун абсолютно терял временную ориентацию и начинал запросто оперировать такими огромными временными отрезками, что уму непостижимо.

Например, при средней продолжительности жизни в 87 лет, некий маг Звигапупа одолжил своему коллеге Трасту Дибирийскому, десять скрижалей мудрости на 1050 лет. Траст Дибирийский ни за что не хотел их брать, но, когда услышал про срок мгновенно передумал, и стал в позу.

После этого, на протяжении двух лет, оба чародея спорили, в каком месте встретятся, потому как у каждого имелись на следующее тысячелетие свои планы.

Несмотря на такие досадные факты, Боги обожали колдунов и старались иметь их в своих владениях как можно больше. Бытовало мнение, что с ними гораздо интересней и веселее, кроме того, колдун поднимал престиж своего господа, обеспечивая его вкусным, волчьим мясом на пирах.

Зуав, по неопытности выбрал одну из последних целей, не дочитав до конца примечания.

А в примечаниях говорилось: «Потому, что мясо волка, отведавшего печени колдуна необычайно вкусное и годится к любому вину».

Посох, после погружения в туман, пару минут фосфоресцировал.

Зуав не понимал природу этого явления, поэтому немного испугался.

Виоло, безмятежно выковыривал языком грязь из-под когтей, всем своим видом давая понять, что с таким хозяином ему ничего не страшно.

Бесполезные советы полностью исчерпали себя в данной ситуации, и Зуав сидел, борясь с приступом панического страха.

Для начала он решил провести ревизию подручных средств, коими его снабдил старик, провожая в путешествие.

Очередное правило гласило: «Положенные по закону вещи и волшебные существа, появятся самостоятельно, но прежде, чем воспользоваться, им необходимо дать имена, определяющее их назначение».

До ужаса запутанное правило. Зуав не понимал, исходя из этого, он мог любую подручную вещь, обозвать например винтовкой, и с того момента, пардон, даже если это дерьмо, оно обязано выстрелить.

Тоже правило говорило, что: «От предоставленной, найденной или украденной вещи, избавиться невозможно, потому что она является активом и переходит во владение консультанта, как оплата за информационные услуги».

Это накладывало определенные обязательства. Давать имя нужно было только тем вещам, которые не обременяли в пути.

При этом, на кой черт этим вещам и существам самостоятельно проявляться? Это сильно сбивало с толоку, так, как и вещь и необходимость в ней, появлялись одновременно. Вместе с тем, Зуав мог самостоятельно решать пользоваться вещами или нет.

С правилами не спорят, это также правило.

Появились два предмета: драгоценный камешек, обвязанный пеньковым шнурком, и десертная серебряная ложечка. Кроме этого, само собой, имелись волк, посох, ветер и флюгер.

Зуав долго изучал предметы, выбирая который из них, к чему годиться, но в голову лезли одни глупости.

Справа садилось солнце, удивительный по красоте пейзаж раскинулся перед глазами.

Жалко если выйдет так, что я последний раз вижу этот прекрасный закат, — промолвил Зуав про себя и почувствовал горечь во рту.

Ветер сизым дымком обвернул флюгер, но Зуав, не обращая ни на что внимание, провожал солнце.

***

В течении последних двух часов Босх усиленно мял правый бок, надеясь, что ошибся, в конце концов кожа на ребрах посинела и болела даже от легкого прикосновения.

Только сейчас он обратил внимание на то, что некогда черные волосы на животе поседели, да и сам живот превратился в ветхий, видавший виды бурдюк.

Босх давно чувствовал, что стареет, но уважающий себя маг мог воспользоваться молодящими средствами только после 324 лет от роду. Иначе не избежать позора. Молодящийся колдун мгновенно переходил в касту педомагов.

Старые и женоподобные колдуны собирались вокруг озер и ручьев, посылая свои изображения друг другу по воде. Основное выражение педомага: втянутые щёчки и губки «уточкой». Вид отвратительный до тошноты.

Подойдя к реке, чтобы умыться, Босх с удивлением обнаружил, что борода у него редкая и непрочная, мешки под глазами, да и сами глаза, выцветшие с красными веками и пожелтевшими белками. Он втянул щеки и свернул губы клювиком.

— Нет! Ни за что! Тьфу! Гадость какая!

Он плюнул в собственное отражение.

На секунду Босх засомневался нужна ли ему вообще печень, но уже спустя эту же секунду был уверен в том, что нужна.