Сергей Беляков - Мю Цефея. Цена эксперимента

Форс подсоединил свой коммуникатор к консоли, настроил обмен данными. Пока рецепт кофе загружался в мозг кухонного комбайна, он рассеянно стучал по клавишам, заказывая другие блюда. Одним кофе сегодня обойтись не удастся.

В дверь постучали, и звонкий голос Мелисанды весело крикнул:

— Форс, это я!

Форс открыл. Мелисанда самым великолепным образом проигнорировала его обнаженный торс и спросила:

— Ты не пойдешь завтракать со всеми?

Форс отрицательно покачал головой. Проигнорировать ее шелковый разноцветный халатик было гораздо труднее.

— Я тоже не хочу! Можно позавтракать с тобой?

Форс молча отошел от двери, пропуская ее. Махнул рукой в сторону панели заказа еды. Мелисанда верно истолковала этот жест как «Закажи себе что-нибудь» и тут же воспользовалась приглашением. Но Форс все еще не произнес ни слова: не мог.

Раздался тихий приятный звонок — из стирки прибыла куртка. Форс достал ее из приемника и надел. Он сам не знал, на что рассчитывал. Что Мелисанда скажет: «Нет, останься так» или «Вот и здорово, что ты оделся»? Но она никак не отреагировала, из чего Форс заключил, что он поступил правильно. Хотя глаза Мелисанды горели и она была вся охвачена энтузиазмом, она пришла сюда не любоваться его телом и, разумеется, не предаваться ласкам. Хотя Форс бы с удовольствием этим занялся. Ее вела какая-то другая идея, и ему очень скоро предстояло узнать какая.

— Здорово ты это насчет фотосессии для кастинга на Королеву Гетейне придумала, — наконец нарушил молчание Форс.

Мелисанда уже сделала заказ. Они сидели друг напротив друга за маленьким столиком у доставочного окошка в ожидании, когда завтрак прибудет.

— А я не придумала, это правда, — ответила Мелисанда рассеянно. — Я собиралась сделать несколько снимков. Урузура у меня, конечно, с собой не было. Но крылья я взяла. Костюм еще, в котором, согласно хроникам, ходила Королева Гетейне… А ты насчет карточных долгов здорово придумал.

— Надо было нам согласовать легенды, а то могло получиться совсем не так удачно, — заметил Форс. — Но ты хорошо подыграла мне, спасибо. Надо было тебе к нам работать идти.

— Угу, — сказала Мелисанда весело. — И потом метаться по Галактике в одних штанах, спасаясь от внутренних разборок.

Форс промолчал.

— Я все думаю об ужасной судьбе той женщины, Фриголетты. Как тяжела была ее жизнь! — сказала Мелисанда взволнованно. — Все ее предавали и использовали. А она не сломалась, она боролась и тоже отрастила себе ого-го какие хелицеры…

Форс со стуком поставил свою чашку на блюдечко.

«Да ты близко сошлась с нашими паучихами, я смотрю», — подумал он.

Любой представитель гуманоидной расы, которого он знал, в аналогичной ситуации сказал бы «отрастила клыки» или «когти». Стало ясно, по какой дороге собирается провести его Мелисанда. Мелисанда планировала взывать к его чести и совести. Однако Форс вовсе не собирался идти вместе с ней по этой дороге. Еще два дня назад он выставил бы за дверь любого, кому пришла бы в голову эта фантастическая идея — заставить Форса говорить на тему, на которую он не хотел говорить. Все меняется, и иногда — очень быстро. Сейчас Форсу хотелось, чтобы Мелисанда сидела здесь, пусть даже тема разговора ему была физически неприятна.

Ему вдруг показалось, что комнату наполняет приторный, тяжелый запах. Форс закусил губу и чуть прикрыл глаза, но наваждение не развеялось.

Когда он ублажал Фриголетту, она, в соответствии со своим представлением о прекрасном, обильно надушилась. В той культуре, к которой принадлежал Форс, подобные парфюмерные жесты не были приняты. Запах тела, пусть даже немытого, он бы выдержал (даже запах крови, если бы уж на то пошло), но громоздкий, удушливый цветочный сладкий запах (такой же слащавый, как ее имя — «Клубничка»), вызвал у него такое отвращение, что едва не послужил причиной его фиаско.

— У тебя новые духи? — перебил Мелисанду Форс.

— Да. Я чуть-чуть капнула. По привычке, сам знаешь.

Она изящным жестом поднесла запястье к его лицу. Форс едва сдержался, чтобы не отшатнуться.

— Понюхай. Тебе нравится?

Форс пересилил себя. Склонившись к запястью Мелисанды, он втянул ноздрями воздух, хотя и был уверен, что горько пожалеет об этом. Но это оказался совсем не тот запах, которого он ожидал. Хвои и морской волны, а также горьких притираний…

Этот запах он тоже знал. Наваждение развеялось без следа.

— Хороший запах, — с облегчением проговорил Форс. — Запах борьбы и силы.