Ева Фёллер - Волшебная гондола [litres]

Себастьяно осмотрелся по сторонам.

– Все эти вещи мы оставим здесь, тебе они больше не понадобятся.

– О! Подожди.

Я поспешно вытащила маску из своего сундука.

– Я возьму ее с собой.

Я сунула ее в свою поясную сумку, где уже хранились оставшиеся у меня пара монет и подаренная Якопо фигурка святого.

– Ты потеряешь ее на обратном пути, – слова Себастьяно заставили меня задуматься.

– Тогда, по крайней мере, она не попадет в руки к Альвису.

– Как ты до этого додумалась?

– Он хотел узнать, где я ее храню.

Себастьяно повернулся ко мне:

– Что? Ты его видела? Когда?

Я прислушалась, не шумит ли кто внизу, а затем шепотом рассказала ему о своей встрече с Альвисом и Доротеей рядом со строящимся палаццо Тассини.

Он молча выслушал меня. Его лицо становилось все мрачнее. Когда я закончила, он выглядел так свирепо, что почти пугал меня.

– Этот парень еще пожалеет, что появился на свет, – сказал Себастьяно. – Об этом я позабочусь лично. – Его голос прозвучал хладнокровно, но одновременно в нем слышалась смертельная решительность. Если бы Альвис сейчас случайно оказался поблизости, он точно отказался бы от борьбы.

Меня встревожила мысль, что Себастьяно в конце концов снова встретится с кинжалом Альвиса. С другой стороны, мне показалось, что он хотел напасть на Альвиса ради меня. Слово « Страж» приобрело для меня совершенно новое, реальное значение.

Как бы то ни было, я была рада, что мне не нужно больше бояться. А еще я радовалась тому, что наконец-то отправляюсь домой.

Монна Фаустина поджидала нас внизу, скорчив жалобную мину. Она объяснила, что мы должны заплатить еще и квартплату за следующую неделю, потому что наш отъезд оказался таким неожиданным.

– Если бы я знала, что вы уедете прямо сейчас, я бы уже нашла новых жильцов.

– Мы оплатим один дополнительный день, но только из вежливости, – заявила я. – И еще нам нужен хороший кусок сыра. Разумеется, свежего, а не того, который остался с прошлой недели. – Я заметила удивленный взгляд Себастьяно и откашлялась. – Я не ужинала.

– Вы меня разорите! – возмутилась монна Фаустина, хотя это не помешало ей достать то, что мы попросили, и проворно схватить и припрятать в кошелек монеты, которые протянул ей Себастьяно.

– А что с вашими вещами, вы берете их с собой? – спросила она.

– Они нам больше не нужны, – сказал Себастьяно.

После этого монна Фаустина принялась прощаться с нами намного дружелюбнее, чем можно было бы ожидать от нее при нормальных обстоятельствах. Мне даже показалось, что я разглядела в ее лице намек на улыбку, когда мы уже уходили.

– В одном я уверена, – сказала я, когда мы вышли на улицу, откусывая сыр и хлеб, – эта женщина по-настоящему умеет торговаться.

– Ты тоже, – с улыбкой сказал Себастьяно.

– В эти времена одинокой женщине ничего другого не остается, – объяснила я. Сначала я хотела лишь пошутить, но только произнеся эти слова, осознала, насколько они попали в точку.

Себастьяно тоже отломил себе кусок хлеба с сыром, потом снова я, так что мы все съели, даже не дойдя до пристани.

Мы забрались в пришвартованную гондолу. Пока Себастьяно искусными движениями вел ее по лабиринту ночных каналов, я сидела на скамье и украдкой смотрела на него. Его было видно не особенно хорошо, потому что свеча находилась на другом конце лодки. Факелы и фонари, которые горели на берегах канала, давали лишь немного света. И все же от меня не ускользала ни одна деталь его облика. Его угрюмое лицо, очертания могучих плеч, контуры ног. Я даже видела слабые искры в его глазах и спрашивала себя, о чем он думает, раз за разом погружая весло в воду и глядя в темноту у меня над головой.

Размышлял ли он о том, как вызволить Барта из тюрьмы и выяснить, что случилось с Тревизаном и Клариссой? Как ему перехитрить Альвиса и окончательно победить его?

На месте Себастьяно я бы не смогла думать ни о чем другом и вся бы взмокла от страха. Но я была не на его месте, я была лишь девушкой, которая случайно оказалась в прошлом. Я внесла свой вклад в историю и спасла человека, который оказался в центре событий. Я достаточно вынесла и достаточно рисковала. Следовательно, я имею право вернуться домой и зажить своей жизнью.

Я никак не могла понять, откуда взялось это странное чувство. Почти что угрызения совести. Хотя это, конечно, совершенно невероятно – ведь на то не было никаких разумных оснований. Ни единого.

Я решительно распрямила плечи и упрямо смотрела вперед, пока на берегу не показался дом куртизанок.