Валентина Елисеева - Черная кошка для генерала

А вот обоняние изменилось очень сильно: мир наполнился едкими, странными, незнакомыми запахами, большинство из которых Лара не могла идентифицировать. Она брела по опушке леса, обнюхивая все, что встречалось на пути, и старательно запоминая: вот это — запах молодой травы, а это — прелой; так пахнет кора дуба, а так — березы; вот ветер донес запахи синицы и вороны, а издалека — явно аромат какого-то зверька, но зверька увидеть не удалось. Углубляться в лес Лара боялась, понимая, что встречу с любым хищником она не переживет, так как даже убежать не сможет: лапы еще плоховато слушались. Лара выбрала дорогу через поле, надеясь, что в итоге выйдет к поселению людей: Дамиан же упоминал о том, что люди здесь есть, хоть и чужие.

«Пусть чужие, не важно, если даже близкий человек, которого я почти любила, оказался самым чужим и непонятным. И вовсе не человеком. Кормился он мною, значит. То-то мне сразу его интерес показался плотоядным, гастрономическим. Слушать надо было свою интуицию, а не либидо, Ларочка! Как ребята из следственного комитета сообщили о его пристрастии к хорошим девочкам — сразу бежать надо было, а не разыгрывать „укрощение строптивого“. Доигралась. Боже, пусть это будет просто страшный сон, ладно? И я скоро проснусь в своей постели…» Тут передняя правая лапка подвернулась, и Лара кубарем полетела в ров с холодной талой водой.

— Мя-а-ау! — разнесся над полем обиженный вопль.

«Не сон, — вздохнула Лара, отряхиваясь. — Попадалово. Ну, Дамиан, не дождешься ты моей капитуляции. Сдохну, но к тебе не приползу!»

Лара шла и шла, а конца полям и рощицам все не было. Она устала и немножко захромала. Смеркалось. Лара стала задумываться о ночлеге. Выбор у нее был небольшой: или запрятаться под куст и зарыться в прошлогоднюю мокрую листву, или залезть на дерево. Второй способ внушал большее опасение: Лара и в родном теле не умела лазить по деревьям, а в новом, плохо ей повинующемся, и вовсе рисковать не хотела.

Дело решил случай. Издалека послышался волчий вой, который быстро приближался. По телу прошел озноб и…

«Никогда не сомневайтесь в своих способностях, господа! Они огромны, и лучше всего вы это осознаёте, когда на вас несется голодная волчья стая! Можете проверить, — прокомментировала свой фантастический марш-бросок на вершину дуба Лара, которая привыкла мысленно проговаривать свои будущие речи в суде, объясняя мотивы, причины и следствия. — Вот и разрешилась проблема выбора, где спать, путем потери возможности выбора. Только бы не свалиться с этого дерева».

Лара посмотрела на облизывающихся внизу волков, поудобнее устроилась в развилке кроны (здесь обнаружилось довольно уютное углубление, окруженное крепкими ветвями, и шанс выпасть из этой «колыбели» был невелик) и издевательски помяукала волкам на сон грядущий. Те ответили разочарованным воем, потоптались под деревом, потом решили, что мелкой кошки им на всех все равно не хватит, и отправились на поиски более лакомой добычи.

Заснула Лара моментально: она так устала и перенервничала за день, что сил на рефлексию и осознание всего произошедшего уже не было.

Ночь прошла на удивление спокойно. Утром Лара проснулась, поднялась, привычно потерла руками лицо… и с громким мявом ткнулась мордочкой в жесткую корявую ветку дерева.

Вывод первый: передние лапки от поверхности отрывать не стоит. Вывод второй: забывать, что ты не человек, тоже не стоит. Вывод третий: срочно нужна стая голодных, злобных, страшных сов, готовых растерзать глупую кошку, сидящую на дереве. Иначе с дерева ей не спуститься…

Увы, совы, видать, уже спали и не спешили устраивать выплеск адреналина неумелым кошкам. А как без адреналина с высоченного дерева на четырех разъезжающихся лапках вниз сползти? Ну, примерно так:

— Мя-ау! А-ау! — Стук, бах, шмяк. — Мя-а-а-ау-у! — Бух, трах, бах. — У-а-ау!!! — Скрежет когтей по дереву и последний шмяк. — Мяв!!!

Черная кошка встала на все лапки, степенно отряхнулась, посмотрела по сторонам с таким видом, будто только так кошки с деревьев и спускаются (а кто не так — тот бездарный недотепа), рыкнула на изумленно взирающих на нее синиц и потрусила на поиски человеческого жилья.

Лара двинулась в путь, шагая строго на юг, так как только в этом направлении не было непроходимых лесов. Сегодня бежать было легче: мозг уже успел приноровиться к новшествам и нововведениям в управляемом им теле, лапки вместо рук рефлекторно использовать уже не давал и вообще обзаводился новыми условными и безусловными рефлексами. Отсутствие необходимости думать над каждым шагом имело и обратную сторону: у Лары появилась возможность осознать все, что с ней произошло, и тут ее накрыло лавиной ярости, злости, боли от предательства и жалости к себе.