Вячеслав Васильев - Двери в никуда (СИ)

Тем временем мы подтянулись к стойке контроля у одного из выходов терминала. Уже не первыми. Впереди выстроилась длинная очередь с паспортами, билетами и посадочными талонами. Я уже привык, что мы проходим сквозь все преграды, как нож сквозь масло, и поэтому немного удивился, увидев, как Шон, а за ним и все остальные, пристраиваются в хвост очереди. Постояв немного, я понял, как чувствуют себя разорившиеся мультимиллиардеры, бывшие политики, забытые кинозвёзды, и прочие неудачники, побывавшие на вершине, и скатившиеся обратно вниз. Хоть я на этой 'вершине' пробыл от силы минут пятнадцать, стояние в очереди для меня было уже страшно трудным и унизительным занятием. Да… Я, конечно, знал, что к хорошему привыкаешь быстро, но не настолько же…

Наконец очередь дошла и до нас. Некоторой компенсацией за необходимость постоять немного в общей очереди для меня было то, что мимо стойки контроля мы прошли, не предъявляя никаких документов. И большим разочарованием — то, что пройдя сквозь посадочную 'кишку', оказались вовсе не в небольшом частном самолёте, а в обычном Боинге-737, да ещё и в общем салоне. В принципе, о том, что все стоящие в очереди впереди нас люди в частный самолёт не поместятся, можно было догадаться и раньше, но я был слишком занят разбором своих чувств…

Как получилось, что мы без билетов сели на не занятые ни кем места, я не знал. Да знать не очень то и хотелось… Из всех виденных мной сегодня чудес это было не самое чудесное.

Таня, конечно, уселась рядом со мной. Хотя я сейчас смотрел больше не на неё, а в иллюминатор. Надеюсь, Таня меня простит. Я вообще в дороге люблю смотреть в окно. То есть, в окно — это в поезде или автобусе. А в самолёте — в иллюминатор. Кстати, название окна — не единственная разница между поездом и самолётом. Ещё есть запах. Точнее, запахи. Поезд пахнет поездом, а самолёт — самолётом. Глубокое наблюдение, конечно, но действительно: в принципе, сейчас всё делают практически из одних и тех же материалов. Так почему же поезда и самолеты имеют уникальные запахи, свойственные только им? Я втянул ноздрями запах самолёта — запах путешествия… Зажмурился… Хорошо!

Тем временем стюардессы затянули стандартное приветствие, переходящее в лекцию по пользованию надувными жилетами и указание на двери, из которых надо прыгать, если с самолётом что-то вдруг случится нехорошее. Конечно, полезная информация, но некоторые пассажиры, по моим наблюдениям, и так уже приняли на грудь для храбрости. И, судя по всему, далеко не сто грамм. И ещё раз напоминать им о том, что самолёты иногда падают, было, по-моему не самым лучшим решением. Но моё мнение никого не интересовало. Стюардессы попросили пристегнуть ремни, турбины, уже работающие некоторое время на низких оборотах, засвистели громче, самолёт качнулся, и двинулся вслед за 'Жигулями' с мигалками на крыше к началу взлётной полосы. Там он остановился ненадолго, и снова покатился вперёд, набирая скорость. Вот задрался нос, оторвалось от земли переднее шасси… Вот земля стала уходить вниз… Сидящий на один ряд впереди пьяный толстый лысый мужик в дорогом пиджаке вцепился в подлокотники кресла так, что аж побелели пальцы. Странный… Меня наоборот охватила эйфория…

Самолёт. Настоящий… И я на нём лечу. Я вообще летал на самолёте всего два раза в жизни. Когда служил в армии, — тогда ещё Советской, — мне через полтора года службы дали отпуск. Тогда отпуска просто так не давали — надо было заработать. И служили, как правило, не за три километра от дома, а тысячи за три, как минимум — широка была страна моя родная. Так вот поездом от части до дому пришлось бы добираться пять дней. А на самолёте — шесть часов туда, и девять обратно (три часовых пояса). Причём время отпуска рассчитывалось с учётом проезда по железной дороге, и при пользовании авиатранспортом не изменялось. Легко рассчитать, что, если слетать туда и обратно самолётом, проведённое дома время удваивалось. Проезд на поезде, правда, был бесплатный, а за самолёт надо было немного доплатить. Но тогда — в тоталитарном несвободном обществе, практически любой мог позволить себе летать самолётами Аэрофлота. Нет, в очередях за колбасой мы тоже, конечно, стояли, но посвящали этому занятию далеко не всё своё свободное время, как это сейчас пытаются вдолбить детям со школьной скамьи. В общем, родители выслали денежный перевод, — и я полетел. Отпуск удлинился на полторы недели. Лететь в тот раз было не очень интересно. Сидишь себе, как в автобусе. Пейзаж в иллюминаторе довольно однообразный — летели над плотной облачностью, земли не было видно совсем. А облачность — она и есть облачность, Летишь — как над бесконечной снежной пустыней. Всё белое и однообразное.