Виктор Уманский - Час ноль

Стёпа физически ощутил всплеск адреналина в крови. Мозг заработал стремительно. Десятки раз за свою жизнь он видел инструкции на случай пожара, но никогда не стремился их запомнить. Теперь они разрозненными пятнами возникали в его памяти. Нужно прижиматься к полу, а лицо обмотать тряпкой? Или вовсе нельзя входить в помещение без противогаза? Но нет, там внутри — прекрасная черноволосая девушка, и она должна — просто обязана — быть жива!

Дима спустился вниз двумя прыжками.

— Надо намочить тряпку и замотать лицо! — заорал Стёпа.

— Помоги! — крикнул в ответ Дима, перепрыгивая лежащего Стёпу и кидаясь внутрь.

— Стой!.. Надо…

Стёпа уже кричал в сплошную пелену дыма. Секунду он колебался, а затем бросился наверх за мокрым полотенцем.

* * *

Отъезд из Владимира пришлось перенести. Стёпа не спал всю ночь — вначале сидел в кислородной маске в машине скорой, потом долго и нудно отвечал на вопросы полицейских. В полпятого утра он на такси поехал на Горького 5, в больницу. В домике охраны посреди прохода двухметровой ширины стоял турникет шириной в полметра. На нём авторитетно горела красная лампочка. Чуть поколебавшись, Стёпа просто обошёл турникет слева. Охранник за стеклом ничего не сказал.

В регистратуре главного корпуса Стёпа провёл пятнадцать минут: пытался выяснить новости, предварительно убедив дежурную, что эти новости он имеет право знать. Когда она наконец вникла в его объяснения, то даже исполнилась сочувствия и таки позвонила по внутреннему телефону. Дослушав её отчёт, Стёпа покивал, поблагодарил и сразу отошёл от окошка. Смотреть на её сочувственную мину, а уж тем более выслушивать что-либо на эту тему ему не хотелось. Он прижался спиной и затылком к стене, закрыл глаза и простоял так пару минут, пока его не окликнули:

— О, здоро́во! Где тебя всю ночь носило?

На Диме была футболка, джинсы и тапки, а на плечи он набросил тёплую чёрную куртку. Руки он в рукава не продел, и Стёпа заметил, что они обмотаны бинтами. Лицо и шея его были покрыты остро пахнущей мазью.

— С ментами общался. Ты как?

— Пошли, расскажу.

Дима поманил Стёпу за собой и, толкнув белую пластиковую дверь, вышел на крыльцо. Оказавшись на улице, Дима сразу вытащил из кармана джинсов пачку сигарет.

— Не хотел там светиться — мне вроде как нельзя выходить из палаты, — пояснил он, закуривая.

— Как ты вообще?

— Да нормально… Болит всё только. Жена чуть не убила! Теперь пошла кофе пить… успокаиваться.

Стёпа молча смотрел на него. Этой ночью он стал свидетелем чего-то невероятного: задержав дыхание, без какой-либо защиты, Дима вытащил из пожара девушку. Когда Стёпа, сорвав с лица мокрое полотенце, на руках выносил её во двор, у неё начались судороги. Она дышала часто-часто и хрипло, а он не мог вспомнить, нужно ли в таком случае делать искусственное дыхание. Дима появился следом, таща на плече парня. Лицо и волосы Димы были в саже, а руки покраснели от ожогов. Ноги его подкосились, и он рухнул на колени рядом со Стёпой — прямо в слякоть и грязь. Секунду спустя парня на его плече вырвало.

Теперь Стёпе нужно было сообщить Диме то, о чём тот не спрашивал. Он постарался передать всё ровно, без эмоций:

— Ребята до сих пор в реанимации. Лежат под кислородом и какими-то уколами. Живы, но непонятно, насколько тяжёлыми будут последствия — так мне сказали. Неизвестно, переживёт ли это их мозг.

Лишь несколько секунд спустя Стёпа понял, что непроизвольно задержал дыхание — и выдохнул.

В некотором смысле Артёму и Вике повезло. Очаг распространения был в левом ближнем углу зала — рядом с входной дверью. Предположительно, пожар вызвало короткое замыкание в старой розетке, в которую был включён обогреватель. Ребята же спали у дальней стены, и они не обгорели. Но они не проснулись, а от воздействия угарного газа потеряли сознание. Теперь всё зависело от того, сколько времени они им дышали.

Дима выглядел смущённым.

— Да уж… Блин, ну будем надеяться, что всё будет нормально…

Дверь открылась, и на крыльце появилась миловидная молодая медсестра.

— Краснов! — крикнула она. Дима так и подпрыгнул. — У вас укол, живо в процедурный!

Стёпа обратил внимание, что, несмотря на повышенный тон, голос её звучал весьма мелодично.

— Ого, я не знал, что в больницах бывает такая красота! — откликнулся Дима. — Я пойду на уколы, но только если колоть будете вы, а не какая-нибудь бабуля.

Медсестре не удалось сохранить недовольное лицо. Щёки её порозовели, и она рассмеялась.