Азад Гасанов: Битвы зверей

Прохлада бассейна и свежесть утра подействовали на него самым благотворным образом. Покачиваясь на волнах, он спиной лежал на воде и умиленно глядел на небо. «Вот свод, под которым должен спать мужчина, чтобы пробудившись вершить великие дела. Небо такое чистое и прозрачное, как помыслы младенца. И никаких тебе пятен и подтеков». Марк испытал злость и раздражение от мысли, что надо вернуться под загаженный свод розария.

В розарий Марк возвратился настроенный весьма воинственно. Первым делом он наградил увесистым пинком своего компаньона Кая Друза Хорея, который, развалившись на голом полу, спал в обнимку с дебелой шлюхой и сладко сопел в ее тяжелые груди.

— Подъем, озорник! — прокричал он так громко, как горнист трубит побудку в казарме.

Вторым делом он отыскал в ворохе сваленной в кучу одежды свою тунику и натянул на еще мокрое после бассейна тело.

— Вставай, Купидон!

Марк пнул компаньона во второй раз, но уже сильнее, и в ответ услышал жалобный стон.

— Где мой меч? — прокричал Марк, разбросав всю груду перепутанной одежды. — И где мои сандалии? — он лягнул товарища в третий раз.

— Отстань, — страдальческим голосом отозвался Кай. — Мне нет никого дела до твоих сандалий. Ищи их сам.

Марк закружил по комнате. После продолжительных поисков меч нашелся в судне.

— Сто чертей! — взревел Марк. — Кто его сюда засунул?

Марк со всей силой пнул по судну, и оно, перелетев через весь розарий, свалилось рядом со спящей парочкой. Судно опрокинулось к верху дном и содержимым загадило усыпанный розовыми лепестками пол 2 2 Пол в помещениях, где проводились оргии, усыпался лепестками роз, из-за чего эти помещения назывались розариями. . Несколько капель угодило и в лицо дебелой шлюхи, и та проснулась. А меч, вывалившись из судна, с лязгом подкатился к ней.

— Отмой! — приказал Марк.

Дебелая, нехотя, поднялась, подобрала с пола испачканный меч и, вихляя задом, побрела к двери. Глядя на то, как лениво перекатываются ее толстые окорока, Марк не смог удержать желания пустил ей вдогонку кубок. Тот угодил девице в спину. Девица взвизгнула от боли, подпрыгнула и во всю прыть помчалась прочь.

Меткий бросок и вид убегающей толстухи доставили Марку некоторое удовольствие, и он обратился к компаньону уже не столь воинственно:

— Вставай, Кай, — после чего принялся за поиски сандалий.

После некоторого времени правый нашелся на скатерти, в луже пролитого вина, а левый почему-то под головой у Кая.

— Уже полдень, — напомнил Марк, выдирая свою сандалию. — Надо выбираться из этой помойки.

— По мне хоть нужник, — промямлил Кай и перевернулся с бока на бок. — Я не встану. Лучше убей меня.

Марк, обувшись, склонился над товарищем и сгреб его в охапку.

— Отстань, — простонал Кай.

Не обращая внимания на вялые протесты компаньона, Марк взвалил его на спину и вынес из розария в сад.

— Куда ты меня несешь? Что тебе от меня надо?

Марк, оставив вопросы компаньона без ответа, донес его до края бассейна и сбросил компаньона в воду.

— Это невообразимо! Это просто дикость! — негодовал Кай, сидя на войлоке в бедуинской корчме, куда товарищи попали после публичного дома. — Ты мог запросто утопить меня, ты это понимаешь?

В корчме было жарко и дымно. Марк жадно хлебал верблюжью похлебку, а Кай дожидался, когда ему принесут пальмовую араку.

— Это все от невежества. У тебя нет ни малейшего представления об анатомии и устройстве человека… Ты что ухмыляешься?

Марк не ответил, только шумно потянул из глиняной миски.

— Ты всегда пропускал уроки и никогда не проявлял усердия в учебе. А если был хоть чуточку усердней, то знал бы, что во сне человек живет лишь наполовину, он все равно что наполовину мертвый. Скажи, трудно ли убить полуживого?

Марк пожал плечами.

— Когда спящего человека бросают в воду, с ним может случиться что угодно. Сердце может остановиться, кровь хлынуть в голову… да мало ли, что! Ты хоть и друг мне, но мне порою бывает странно глядеть на то, какой ты невежественный.

Марк утер пот с лица рукавом туники.

— Не ухмыляйся! Не ухмыляйся мне в лицо! — взвизгнул Кай. — Хотя бы притворись, что тебе стыдно.

Марк примирительно кивнул головой и сказал товарищу:

— Успокойся, вон несут твою араку.

Кай вздохнул.

— Тебя не исправить.

Он принял араку с подноса у служки и вздохнул во второй раз.

— Жаль мне тебя, — Кай печальным взором посмотрел на друга, который заканчивал с верблюжьем супом. — Неужто вкусно?