Мария Сакрытина - Никаких принцесс!

Там Дамиан еще оправдывается немного, потом резко замолкает, изумленно смотрит прямо перед собой…

Я вытаскиваю из сумки бутылку воды и протягиваю ему.

— Поцелуй феи, — шепчет Дамиан, выпивая сразу половину.

— Вот именно. И больше так не делай, — огрызаюсь я.

Дамиан допивает воду, моргает и смотрит на меня — по-щенячьи робко. Мило. Он всегда со мной такой: очень нежный, очень аккуратный, обходительный, галантный и безумно боится меня обидеть. Не знаю, чем я это заслужила…

Не уверена, что мне это нравится…

— Виола, но я не понимаю. Почему ты меня остановила? Про тебя говорили такие ужасные вещи! Хочешь, я сниму с тебя этот флер, и все эти… ничтожества увидят, какая ты на самом деле красавица?

Неужели он сам не замечает, что это даже звучит глупо?

— Не хочу. Во-первых, это запрещено — в моем мире нет магии. Во-вторых, Дамиан, зачем? Ну увидят они красавицу под руку с прекрасным принцем. Ну позавидуют. И что?

Дамиан изгибает бровь и вздыхает. А потом неожиданно говорит:

— В такие моменты я жалею, что рядом нет Ромиона. Он бы нашел слова, чтобы тебя убедить. Он для всего слова находит. Виола, ты принцесса, тем более наследница королевства фей, к тебе нельзя относиться как…

Зря он так. И зря он про это — больная для меня тема с некоторых пор.

— Да это я в твоем мире принцесса и фея! А здесь я жаба — была, есть и буду! — вскрикиваю я. — Как ты не понимаешь? Ну пришел ты, ну потанцевал, поцеловал — жабу. И что, ты думаешь, это что-то изменит? Я всегда буду другая, странная, ненормальная — и знаешь, мне плевать! Меня это устраивает! Так что не лезь, больше никогда не лезь в мою жизнь!

Дамиан смотрит на меня — мгновение, что-то в его взгляде меняется.

— Мне уйти, Ваше Высочество?

Я ловлю этот изменившийся взгляд… И, больше не доверяя словам, хватаю его за руку. И обнимаю. Сама. Поколебавшись, Дамиан прижимает меня к себе крепче и невесомо целует в щеку. А потом тихо шепчет:

— Прости. Я думал, тебе понравится. Ты была такая несчастная… Я хотел как лучше.

— Я знаю. — Но все, о чем я могу думать: как странно мне в его объятиях. Как странно, что меня обнимает кто-то кроме сестры. Как странно, что я это позволяю. И какой хрупкой чувствую себя в этот момент, и — вот это действительно очень странно — мне это нравится.

Проходит мгновение, может, два, и наши губы снова встречаются — больше нет никакой обжигающей страсти, никто никому ничего не хочет доказывать, мы просто исследуем друг друга, и рука Дамиана скользит к моему воротнику, к пуговицам…

Я вздрагиваю, и он отстраняется. Потом недоуменно моргает. Раз. Еще.

И изумленно выдыхает:

— Ничего себе! Мощная штука…

— Что? — Я дышу так, как будто пробежала марафон и сейчас умру от разрыва сердца.

— Поцелуй феи, — все еще заторможенно отвечает Дамиан. — Я давно знаю, как защититься от суккубы, но даже тогда, в первый раз, с ней не было так мощно…

— С какой еще суккубой?

Дамиан, опомнившись, улыбается мне.

— Ты ее не знаешь.

— Да? А может, познакомишь?

— Ни в коем случае, — весело отвечает Дамиан и сует мне под нос кулек со смородиновым мармеладом.

На пару минут меня это действительно занимает.

— Виола, но я действительно не понимаю. — Дамиан знакомо дергает уголком рта. — Почему твой отец отдал тебя в эту школу? Он же тебя любит, а здесь вокруг одни… — Он ловит мой взгляд и беспомощно улыбается. — Ну признай, они же тебя недостойны. Если бы я не знал, что здесь не замешана магия, я бы решил, что их всех прокляли чем-нибудь вроде «зеркала»…

— Какого еще зеркала?

— Это такое вредное проклятие, когда человек становится своей противоположностью. Король Мантки лет двести назад применял его на своих заключенных… Так что история нашумевшая.

— Помогло?

— Нет, конечно. — Дамиан ловит мой взгляд. — Нельзя заклинать сознание человека. Поверь, наша история показывает, что ни к чему хорошему это еще ни разу не приводило. Все подобные заклинания запрещены.

А я представляю, как мужская половина нашего класса склоняется к моим лягушачьим лапам… Признаюсь, года три назад я всерьез думала попросить Роз или крестную заколдовать их так на денек. Или на месяц. После того как на День влюбленных абсолютно весь класс надо мной, хм, пошутил. Ребята думали, что если сыграть с уродиной в любовь и дружбу, а потом разом фарс прекратить, зазнайке-жабе, которая месяца два назад не дала им выиграть на викторине против другой школы, будет плохо. Да, на тех «Что? Где? Когда?» я действительно вела себя неспортивно и вызывающе, и да, наша команда проиграла по моей вине — и мне нисколечко не было стыдно. Потому что я тогда была за правду — а если правда заключается в том, что я нужна своему милому дружному классу, только когда требуется ответить на сложные вопросы гуманитарного профиля… то мой милый и дружный класс может катиться к дьяволу со всеми остановками. Та, вторая школа тогда выиграла и потешалась над нами потом полгода, а одноклассники мне отомстили. Да и я дура, что повелась… Влюбилась впервые жаба в прекрасного принца. В роли жабы выступала, конечно, я. В роли принца — Славачев, он тогда был объектом поклонения всех девчонок нашего класса… И не только нашего. Я тоже на него заглядывалась, а тут крыша поехала окончательно. Мда. Больно было потом невыносимо. И еще уверена, именно после того случая к красивым парням я теперь отношусь настороженно. А Дамиану тот же Славачев и в подметки не годится… Не знаю, как сейчас — этот павлин ушел от нас после восьмого класса. И есть у меня подозрения, что без небольшого заклинания моей крестной ведьмы тогда не обошлось.