Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [litres]

Неожиданно возник образ человекоподобного гиганта. Возник, но чувства противоречат и говорят, что он был здесь всегда. Само время лишь инструмент для него.

Темный бог склонил увенчанную красивым шлемом голову и пронзительным взглядом посмотрел на меня. Нет ничего, что бы он ни знал. В груди я ощутил сильнейшую тоску. Все боли, сомнения, надежды и мечты встрепенулись и оказались перед богом, словно драгоценные камушки на столе. Я понял, что плачу, но здесь слезы не льются, зато ликует и поет душа.

Темный бог склонил огромный скипетр и коснулся меня. Тут же все померкло, и я ощутил себя лежащим на траве в утреннем лесу. В голове четко отпечаталось знание, как и что нужно делать, как тренироваться, чтобы иметь шансы против призраков.

По вымокшей насквозь одежде понял, что ночью лил дождь. Изо рта идет пар, и я должен был продрогнуть или умереть, но в мире духов иные правила – забирая сознание, они заботятся о теле. С удивлением и радостью ощущаю, что полностью исцелен, чист, как журчащий рядом ручеек. Вот это встреча с богом!

Мысли тут же свернули к характеру Великой силы. Связаны ли некроманты и она? Их ведь тоже называют темными. Скорее всего, нет, ибо Хранители исто ненавидят чернокнижников, но при этом устроили божественную встречу.

Напившись из чудодейственного ручья, я бодрой походкой двинулся в город. На часах половина шестого, мелкий дух сыто прячется в эфирном лабиринте, а сами часы сочатся энергией. После поглощения одаренности Ауки мои возможности существенно возросли. Раньше с трудом дотягивал до уверенного Новика, а теперь не меньше Воя, причем зубастого. Пригодится ли это в борьбе с призраками?

Новые знания похожи на математику и геометрию. Это сложная, я бы сказал, академическая магия. Не импульсивно-стихийная, когда ты формируешь силу в избитые формы и просто лупишь со всей дури, а хрупче, как едва видный лед на поверхности воды. Но если все сделать правильно – призрак развоплотится. Скрепы, связующие воедино душу, страдания и эфир, падут. И мне предстоит трудная задача – освоить умение.

По дороге встретилась телега с овощами и свежезабитой птицей. Хозяином оказался пожилой крестьянин, усатый и радушный, в отличие от хмурого туманно-промозглого утра, и тут же предложил подвезти. Взобравшись, я вытряхнул размокшие пирожки, вытащил бережно хранящий табак кисет и хорошенько забил трубку. Первая же затяжка вызвала жуткий кашель – словно не курил до этого. Дядя Ваня удивленно посмотрел, и я соврал, что поперхнулся. Вот ведь исцелился так исцелился.

Впрочем, привык быстрее прежнего, пусть удовольствие первой трубки и было подпорчено, но мы тут же забили вторую, – тяжеловоз тащит ношу не спеша, словно глубоко задумавшись, – и принялись обсуждать последние новости, а заодно и положение дел у дяди Вани. Продукты он везет в рестораны. Сейчас, говорит, быстро разгрузится в паре мест – и все, по холодку обратно. Проблем с деньгами не знает, а дочерям давно приданое заготовил.

Тепло попрощавшись, я на ходу спрыгнул и поспешил на другой конец Петергофа, в «Удачу». Надо переодеться, сообщить друзьям, что все в порядке, и топать на учебу.

Марина налетела фурией. Оправданий у меня нет, действительно, надо было предупреждать, в чем и признался. Даже Иван головой покачал. Потом сели завтракать, и я кратко описал приключения.

– Это что, попадись я этим выдрам в поле – убили бы? – побледнела Марина.

– Если бы попыталась сражаться, – кивнул я.

– То есть надо убегать, если встретишь?

– Да, лучше всего, – опять кивнул я и с улыбкой прибавил: – Но если будешь со мной, то ничего плохого не случится.

– Мне нужно быть не обузой, а подмогой, Игорь. И я научусь.

– Воля твоя, Морена. Но пока ты учишься, я буду защищать.

Иван перестал следить за беседой и уставился в окно. Марина же отвечает:

– Вот знаешь, если бы ты еще ночами не по оврагам шаробродил, а оставался со мной, в тепле и ласке – было бы намного лучше.

– Ничего против не имею.

– А чего тогда? – хитро глянула она.

– Аппетит нагуливаю.

Мы рассмеялись, даже Иван.

– Ладно, мне в гимназию пора. А ты чуть позже к Сергию не забудь.

Все же оторопь берет – Российская Империя, Петергоф, гимназия и первые занятия. Все мое обучение проводилось в кругу семьи, а это поневоле раскрепощает. Тут же полно чужих, притом соперников.

Раскурив трубку, я вышел из переулка и двинулся к гимназии. Погода не думает улучшаться. Мир окончательно промок, приобретя темные матовые цвета. От легкого тумана идет мелкая морось, а редкие вскрики птиц больше похожи на всполохи надежды.