Оксана Алексеева - Отрава Их Величества [СИ]

Соседи зачастили. И если поначалу они заходили, придумывая какой-нибудь предлог, то уже очень скоро просто заваливались толпой, сгорая от любопытства — зачем же чужак из Столицы в такую уважаемую семью пришел и никак не уходит?

— Да просто Отравушка наша избранная! — хозяйка осеклась, вспомнив, как Лю строго-настрого запретил ей распространяться о сути миссии. — В смысле, избранница его.

Лю с такой постановкой вопроса не спорил, одобрительно кивая. Какая ему разница, что соседи, которых он никогда больше не увидит, подумают? И эта свобода слова развязывала язык хозяйке, которой только повод дай прихвастнуть:

— Он со своей свитой в наших лесах охотился. Вот тогда мою красавицу и заприметил.

— А что Отравушка так далеко в лесу делала? — интересовалась настырная соседка.

— Так… траву собирала, грибы там… Неважно! В общем, как зятек ее увидел, так сразу и полюбил!

Соседушки ахали, сестрицы хихикали.

— И говорит ей: «Выходи за меня замуж! У меня и замки, и крестьяне, и земли похлеще, чем у кровопийц. А я любить тебя буду до последнего переворота. И жить мы с тобой будем счастливо, и родим много перевертышей и возвращенцев!»

Лю очередное аханье перебил веселым:

— Так и сказал! Так что, отпустите со мной Отравушку? А сами к свадьбе приезжайте… в мои замки и земли.

Мать тут же нахмурилась:

— А я не отпускаю!

— С чего вдруг? — соображала та же соседка. — Отчего ж не отпускаешь, Забавушка?

— Потому что они еще мало знакомы! — придумала мама на ходу отговорку. — Пусть тут живут, зачем им замки? Они ж не кровопийцы какие, чтоб в замках жить.

— Совсем старуха спятила… — заключила соседка. — Лю, милок, айда ко мне — у меня три дочки на выданье, я точно отпущу, если слюбитесь. Хоть всех троих и отпущу.

У Отравы голова кружилась от этих бессмысленных споров. Поэтому через неделю она сама посреди ночи тихонько пробралась в ту комнату, где на полу постелили гостю. Лю, как и все перевертыши, вставал с рассветом и укладывался спать до восхода ночной звезды.

— Лю, — она позвала очень тихо, зная, какой чуткий у перевертышей слух. — А давай сбежим? Потом маме записку с почтовиком пришлем.

Он ответил сразу, будто и не спал вовсе:

— Не дело это — так поступать. Надо сначала тут договориться, чтоб совесть чиста была. Я должен!

Перевертыши с этой своей ответственностью иногда выглядели неисправимыми занудами.

— Тут мы не договоримся. Я своих знаю… Вот и взвешивай, кому ты больше должен — моей маме или своему императору?

Он размышлял ровно мгновение:

— Вещи теплые захвати.

Перевертыши с этой своей ответственностью так легко управляемы!

После шести часов ходьбы ноги ныли невыносимо. Отрава отвлекалась от усталости пустой болтовней:

— О чем задумался?

— О том, как буду представлять тебя во дворце. Как обрадуется Великий Кудесник, как мы обо всем расскажем Их Величеству. Но… что же за имя у тебя такое?

— Это тебе с непривычки ухо режет. Ты же знаешь, возвращенцы дают имена детям по наитию. Если мать взяла новорожденного впервые на руки и случайно обронила взгляд на новые занавески, то Занавеской и назовет. А иначе нельзя! Иначе Великое Колесо Жизни можно остановить!

Он только вздыхал:

— Может Отрада? Почти то же самое.

— Это совсем другое имя! Так одну из моих сестер зовут.

— Ну… тогда Трава? Почему нет?

— А так зовут другую мою сестру.

— Просто Ота?

— Только перевертыши дают своим детям такие короткие имена, которые непонятно что означают!

— Ота. Точно. Самое оно.

— Ни за что! Ты хочешь, чтобы я больше не переродилась, что ли?

Он снова тяжело вздохнул, но больше не спорил.

Чем дольше они шли, тем медленнее Отрава переставляла ноги и тем чаще спотыкалась.

— Лю, ты почему же без коня? Неужели тебе даже коня для такой важной миссии не выдали?

— Ота… Отрава, я ж перевертыш! Сам себе конь. Ты так быстро устала?

Отрава не ответила на вопрос прямо:

— Ты-то перевертыш, а я-то нет. Для меня бы коня прихватил, — она старалась, чтобы слова звучали не жалобами, а просто способом поддержать разговор.

Лю остановился и посмотрел на ее обувь — удобную и мягкую, но вряд ли приспособленную для длительного похода. Точнее, сама Отрава, никогда так далеко от Тихой Речки не бывавшая в этой жизни, была для такого похода неприспособленной.

— Так и планировал. Купить коня для тебя, но ведь мы сбежали посреди ночи!