Юлия Григорьева - Приключения Марси [СИ]

— Пошел вон, идиот! — я уже не кричу, я визжу, словно меня режут. — Убирайся! Пошел прочь! — не выдерживаю и накидываюсь на лорда с кулаками.

Бью его, куда могу достать. Он не удерживает меня, только прикрывает лицо, и я выдыхаюсь. Утыкаюсь ему в грудь и начинаю рыдать. Слезы, которые все эти дни лениво текли по щекам, теперь несутся бурным потоком. Стиан обнимает меня, гладит по волосам и, молча, ждет, пока я выплачусь. Наконец, я затихаю, но так не хочется, чтобы он меня отпускал, и лорд не отпускает.

— Простите меня, Стиан, — тихо говорю я. — Вы правы, мне нужно привести себя в порядок.

— Я буду ждать вас, — он улыбается.

Прислуга снова окружает меня, и синеглазый лорд выходит за дверь…

— Киска, — нежный шепот ласкал ухо. — Моя маленькая хорошенькая киска.

Я потянулась и открыла глаза. Кин навис надо мной и улыбался.

— Уже пора вставать? — я зевнула и попыталась снова провалиться в сон.

— Еще нет, — он коснулся губами моей щеки.

— Тогда зачем разбудил? — возмутилась я и перевернулась на живот.

— Я не будил, ты сама проснулась, — ответил Кин, целуя плечо, с которого сползла рубашка. — Какая же ты соблазнительная, киска.

Его рука скользнула по обнаженной ноге, поднимаясь к бедру, нырнула под рубашку, и я открыла глаза, прислушиваясь к тому, что делает Кинан. Он продолжал целовать плечи, поднялся к шее. Нейс развернул меня к себе лицом, ненадолго замер, разглядывая, и склонился к губам. Волнительно, нежно, страстно… Руки сами собой потянулись к нему.

— Кин, — прошептала я. — Милый.

— Красавица моя, желанная, — так же шепотом ответил он.

Кинан потянул меня, вынуждая сесть, стянул совсем рубашку и снова замер, разглядывая. Затем прижался к моим губам, укладывая обратно на подушку. Приподнялся, и снял с себя рубашку. Я проследила, как она летит за кровать, перевела взгляд на Кина и задохнулась, глядя в его глаза, в которых разгоралось что-то такое, отчего хотелось замурчать в сладостном предвкушении. Рука Нейса опустилась на грудь, легко прошлась по ней, вызывая невольный вздох.

— Киска… — хрипло произнес Кин.

Он в который раз склонился к моим губам, целуя так, как еще никогда не целовал: глубоко, жадно, вырывая стон за стоном. Затем оторвался от губ и прочертил дорожку из поцелуев через ямку у основания шеи. Задержался в ней и скользнул ниже, приближаясь к груди…

— Кин, Кинан, — задохнулась я от нахлынувших ощущений.

Я не понимала, что он со мной делает, но то, что я чувствовала, заставляло выгибаться дугой, подаваясь ближе к разгоряченному мужском телу. И я обхватила его бедра ногами, стремясь тесней прижаться к тому твердому и манящему, что еще было скрыто от меня.

— Марсия, — простонал Кин, — я так хочу тебя…

И вновь целовал, спускаясь все ниже. Почему-то подсознание отозвалось краской смущения на то прикосновение, что опалило не только щеки, но и все тело, и тело горело вовсе не от стыда.

— Кин, милый, остановись, — взмолилась я. — То, что ты делаешь… Кин, мне так хорошо, что, кажется, я умираю..

— Поверь, родная, — он с улыбкой посмотрел на меня, — это самое яркое проявление жизни.

И горячая волна понеслась по телу. Пальцы смяли простынь, тело выгнулось, и с приоткрытых губ сорвался громкий стон, заглушенный губами моего мужчины, снова нависшего надо мной. Он направил мою ладонь вниз, и пальцы сомкнулись вокруг горячего, пульсирующего средоточия желания Кинана. Да, я уже поняла, что мы делаем, и в этот момент стали неважны все поучения Сильвии. Мораль, нравственность. Такие непонятные слова, ставящие странные рамки, я не понимаю их, и не хочу понимать. Потому что то, что сейчас происходило между мной и молодым самцом, было сродни волшебству. Магия без пасов и заклинаний, магия желания, магия двух тел, слившихся воедино. Этого единения я хотела сейчас больше всего на свете.

— Милый, я не могу больше ждать, — взмолилась я.

Осторожное неспешное движение, дыхание замирает на выдохе, замирает все мое существо в ожидании. А затем громкий вдох, когда Кин заполняет меня собой, дает привыкнуть к новому человеческому ощущению, и я первая начинаю движение ему навстречу. Слух улавливает его стон, и сердце рвется из груди вместе с ответным стоном. Мои руки скользят по спине, матово светящейся в сете свечи, останавливаются на упругих мужских ягодицах, и я надавливаю, стремясь, срастись с ним. А потом пальчики вновь пархают вверх по крепкому телу, гладят, сжимаются. Кажется, я царапаю его, но Кин не замечает этого.