Ирина Казьмина - Бабкина книга [СИ]

Неизвестно, сколько бы она так стояла, созерцая идеал, если бы ее не подтолкнули в спину рьяные фанаты концерта самодеятельности, стремящиеся устроиться поближе к сцене. Она прижалась к двери, пока ее не затолкали, а потом нашла себе свободное место на скамейке, поставленной у выхода ввиду нехватки деревянных клубовских кресел, и оттуда имела возможность вблизи любоваться парнем. Но новая персона заинтересовала не только ее, девичьи взгляды горели со всех сторон, а некоторые из скромных представительниц слабого пола вертелись рядом в надежде, что их представят.

Особенно нагло себя вела Машка Бондаренко, девушка симпатичная, фигуристая и уверенная в себе; ее уверенность еще больше подкреплялась тем, что Машка имела замечательный высокий голос и была неизменной солисткой мероприятий. Да, куда уж до нее Ринке, с ее носом картошкой, усыпанным веснушками, и рыжеватыми волосами, собранными в хвост. Правда, зеленые глаза с коричневыми вкраплениями были очень даже ничего, но все равно ей с Машкой не тягаться, ни внешностью, ни характером.

- Машка, иди к нам! - наконец-то заметил певунью один из парней. - Что ты, выступаешь сегодня?

- Ага. Куда ж без меня, - заявила та, игриво взглянув на незнакомца и поправив рукой светлый локон. - А про шо вы тут лялякаете? Смотрю - друг у вас новый...

Их тут же познакомили, и Даринка услышала имя парня - Владлен. И ведь как оно ему подходит! Такое же красивое и необычное.

Начался концерт. По счастливой случайности, Владлен сел впереди, буквально в метре от нее, и Ринка не столько смотрела на сцену, сколько на парня, покорившего ее сердце.

После первоклассника, который так старательно читал стихи про родное село, что иногда от усердия начинал подвывать, объявили Машку. Зал захлопал как ненормальный - то ли Машку так сильно любили, то ли колхозники пытались таким образом навсегда покончить с поэзией, демонстрируя горячую любовь к певческому искусству.

Девица уверенно выплыла на сцену, одернула мини-юбку, окинула взглядом зал и запела. Пела она действительно хорошо, голосок переливался и летел под самую крышу. Но то, как она моргала бесстыжими голубыми глазками в сторону Владлена, отбивало напрочь все желание признавать ее талант. А когда после аплодисментов она решила исполнить лично от себе еще одну песню (хотя "бис" ей никто не кричал), и запела "Ой, мамцю, люблю Гриця", откровенно давая понять, кто сейчас в зале является этим самым Грицем, Ринка от злости так вцепилась ногтями в деревянную скамейку, что загнала с десяток заноз.

- Когда ж ты заглохнешь, курица! - в сердцах прошептала она.

В это самое мгновение Машка дала петуха. Не в том смысле, что закукарекала. Просто ее высокий голос совсем в ненужном месте взлетел еще выше, под самый потолок, пискнул и замолчал. Но девушка не растерялась, кивнула остановившемуся, было, баянисту и начала с того же куплета. И снова на злополучном месте голос понесло не в ту степь. В зале раздался смех. Машка стушевалась,- не привыкла она, чтоб над ее талантом насмехалась. Девичье лицо покрылось пятнами, потом его цвет вдруг выровнялся, приобретя равномерный алый оттенок, и певунья, растерянно покрутив головой, рванула за кулисы.

Зато народ веселился еще долго. Дарина тоже никак не могла остановиться, такого удовольствия от концерта она не получала уже давно. Конферансье пытался объявить следующий номер, но новый взрыв хохота, в ответ на выкрик какого-нибудь острослова, заглушал даже голос в микрофоне.

Все последующие выступления проходили "на ура", колхозники развлекались от души. Но Ринка отправилась домой, не дождавшись окончания концерта, - ей еще предстояла вечерняя дойка.

Бабка Галя переехала с внучкой на Полтавщину, когда Ринка была совсем маленькой. В детстве она была любознательным и общительным ребенком, чей нос постоянно пытался найти какие-нибудь приключения, и регулярно их получал, в основном в виде угла и иногда хворостины. Ей доставалось и от бабки, и от родителей друзей, которые не желали, чтобы их любимые чада лезли за ней в крапиву ловить ужа или перерывали свежезасаженный огород в поисках клада.

Возможно, так бы она и осталась в заводилах, если бы однажды кто-то из сердобольных взрослых не назвал ее сироткой, а детвора подхватила. Ринка попыталась избавиться от обидной клички с помощью кулаков, но те, кому она расквасила нос, продолжали обзываться, правда, уже издалека, а дружить почему-то не хотели. Растеряв приятелей, она обиделась на всех и замкнулась.