Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

Боги! Сколько же времени потрачено даром! Он ведь всегда был рядом, единственный, родной, тёплый и любящий несмотря ни на что.

— Микаш! Я… я люблю тебя! Прости меня за всё. За то, что не говорила и что говорила — тоже. Я всегда-всегда любила и буду любить тебя одного!

— Л-лайсве, зачем? Зачем ты плачешь? Я… — Микаш прижал её к себе, поглаживая спину. — Обещаю, я найду способ всё исправить. Мы выиграем эту демонову войну и заберём к себе Геда. Я постараюсь стать к нему ближе, хоть пока не понимаю как. Мы увидим внуков и доживём до глубокой старости вместе. Обязательно! Только не плачь!

Микаш лишь успокаивал её, хотя сам не надеялся на удачный исход. Но так хотелось хоть на мгновение поверить в счастливый конец для их сказки.

— Обязательно. Вместе до смертного одра, — Лайсве переплела с ним пальцы и поцеловала.

Его жаркие ладони уже стягивали с неё одежду, губы касались каждого дюйма обнажённой кожи. Словно вернулись эскендерские денёчки их молодости. Нет, в этот раз их близость была горькой, похожей на агонию. Разгорячённые тела двигались с отчаянной яростью, приникая друг в друга глубже и сливаясь сильнее, до невозможности. Боль сводила с ума, но прекращать её мучительно не хотелось. Небывалое наслаждение накатывало штормовыми волнами, последний раз становился недосягаемым совершенством.

— Люблю тебя, одного тебя, всегда и вечно! Не забывай. Никогда не забывай меня!　- шептала Лайсве, пока истома не захватила их в водоворот любви и смерти.

Они заснули, не размыкая объятий.

Лошадь умыкнуть удалось легко, раз уж Кыму выпало за ними ухаживать. Но на выходе его задержали дозорные.

— Никого выпускать не велено! — громко объявил один из них, выставив вперёд алебарду.

Ну вот, сейчас поднимут шум на весь лагерь, и никакой скрытности уже не будет.

— Пропустите. Он по моему поручению, — послышался за спиной приказ.

Дозорные мигом присмирели. Кым обернулся. Холодный взгляд скользнул по его лицу — маршал едва заметно кивнул и направился по своим делам.

Скрывшись за деревьями, Кым вскочил в седло. Осенью сумерки надвигались стремительно, но определить направление не помешала даже темнота.

Добравшись до развилки, Кым зажмурился и призвал на помощь птиц. Ответ пришёл мгновенно: заперебирал ногами жеребец, спорхнул с ветки сыч.

— Ты знаешь дорогу к замку? — спросил Кым.

«Нет, но я знаю, кто знает», — пропищал косматый совёнок и помчался в чащу.

Кым огибал бурелом по узкой тропке. Хоть бы сыч не завёл в тупик или к упавшему на дорогу дереву. Но — обошлось. Через пару миль его сменил ещё один сыч, потом ещё. Всю ночь они петляли по едва заметным звериным тропам — короткий тайный путь.

Уже на заре показались просветы между деревьями. Последняя птица порхала возле плеча, ожидая просьбы.

— Нужно спрятать лошадь, — попросил Кым.

Сыч показал глубокий овраг неподалёку. На дне ещё оставалась трава, которой лошадь могла поживиться. Кым быстро расседлал жеребца и предупредил, чтобы тот не высовывался. Конь учтиво склонил голову, и Кым помчался за сычом.

Прячась под пологом тумана. Кым выбрался на поле. Замок возвышался на холме тёмным скелетом, устремившим в небо острые кости-рёбра. Оттуда несло мертвечиной, и по хребту бежал озноб. Лайсве предупреждала, что оборотничество и мертвошёпт принадлежали к стихии земли, но олицетворяли её противоположные стороны — жизнь и смерть. Если мертвошёпта не смущало присутствие звероуста, то у второго способности, связанные с мертвецами, вызывали оторопь. Но сейчас как никогда требовалось себя перебороть.

Сыч подвёл Кыма к самому краю рва. Мост был поднят, ворота — наглухо закрыты. Дозорные на зубчатых стенах не показывались, только реяли на ветру зелёные флаги. Над самой высокой башней вилось и надсадно каркало вороньё.

— Видели кого? — позвал их Кым.

«Все свои! Только хозяин встречать гостей отъехал. А ты-то чей будешь? Не наш — уж точно. Прочь-прочь отсюда!» — загалдели они, тучей мотаясь над замком.

И правда — падальщики, слуги смерти. Пух опадал с них копотью и набивался в нос, отчего хотелось чихать.

Сыч пискнул испуганно:

«Злыдни! До смерти заклюют, а помогать не станут. Лучше полёвок спросим».

Солнце едва взошло, времени оставалось с избытком. Поглубже натянув капюшон, Кым пополз искать потайные ходы.

Зверья здесь не встречалось, как будто все уже по норкам попрятались, но полёвки-то зимой не спят, как и многие другие. Не к добру это!