shellina - Карнавал [СИ]

Панси жеманно улыбнулась и собственнически прижалась к Драко. Внезапно до него донесся чей-то восхищенный вздох.

Драко повернулся к лестнице и увидел напряженно спускающуюся к ожидающему ее Краму Гермиону. Она действительно выглядела потрясающе, но Драко отбросил эту мысль, сосредоточившись на бледном личике девушки.

Гермиона напряженно всматривалась в разглядывающую ее толпу. Все лица расплывались перед глазами. Она обратила внимание только на недовольного чем-то Рона, еще по мальчишески угловатого, и одобряюще улыбающегося ей Гарри.

Она переключила внимание на ждущего ее у подножья лестницы Виктора и улыбнулась ему, прочитав в темных глазах болгарина ничем не прикрытое восхищение.

— Драко, идем, все уже зашли, — голосок Панси Паркинсон заставил Гермиону повернуться в ее сторону.

Саму Паркинсон она не видела. Ее взгляд был прикован к бледному лицу с мелкими невыразительными чертами лица. На бледном лице выделялись глаза: светло-серые, словно расплавленное серебро, с четким темным ободком по периметру радужки. Красивые глаза, притягивающие к себе внимание, заставляющие не обращать внимания на общую невнятность черт, которая присуща всем натуральным блондинам.

«Почему я раньше этого не замечала? — Гермиона подала руку Краму, продолжая смотреть на Малфоя. — Или все-таки замечала? Признайся хоть самой себе, Гермиона, тебе всегда было больно из-за того, что эти глаза смотрят на тебя с презрением, неприязнью, граничащей с ненавистью. Признайся, ты для Виктора сейчас собиралась полдня, не успев даже с Гарри поговорить, или чтобы в этих глазах хоть раз мелькнуло, нет, не восхищение, а хотя бы одобрение? Никто никогда не мог довести тебя до слез. Никто, кроме него. Так было всегда с самого первого курса».

— Мистер Малфой, что вы застыли, все только вас ждут, — как сквозь вату до Гермионы донесся голос МакГонагалл.

— Простите, профессор, — Драко позволил недовольно смотрящей на него Панси увести его в зал.

— Гермивона, ты просто чудо как хороша, — Виктор осторожно похлопал по ручке Гермионы, лежащей у него на локте.

— Чемпионы, выстраиваемся, — продолжала командовать Минерва, расставляя пары по росту партнеров.

Двери распахнулись, и они вошли в зал. Дальнейшее слилось для Гермионы в бесконечный круговорот удивленных и недоверчивых лиц, восхищенных взглядов, сильных рук Виктора, обнимающих ее. Она танцевала, улыбалась, смеялась его незамысловатым шуткам, и все время пыталась высмотреть Малфоя. Но никак не могла его увидеть.

Виктор пошел за пуншем, а она подошла к сидящем в одиночестве Гарри и Рону. Ей нужно было поговорить с Гарри. Хоть намекнуть на то, что их ожидает в будущем. Гермиона прекрасно понимала, что будущее невозможно изменить, но попытаться ведь стоит?

Рон не дал ей сказать ни слова. Разразился безобразный скандал, во время которого Гарри, который совсем недавно помирился с Роном и не хотел терять это чувство комфортного покоя, молчаливо занял позицию друга.

Парни ушли, а разозленная и расстроенная Гермиона выбежала из зала, не дождавшись Виктора, и бросилась бежать по коридору, сама не видя куда, захлебываясь рыданиями. Ей было необычайно тяжело видеть всех их живыми: Альбуса Дамблдора, мрачно подпирающего спиной стену Снейпа, Фреда, Колина… всех их, тех, кто погиб в этой дурацкой непонятной нелепой войне.

Споткнувшись об очередную ступеньку, Гермиона упала, и села на лестнице, закрыв лицо руками.

— Ты очень быстро бегаешь, — Драко слегка запыхался и сейчас стоял привычно нависая над ней, переводя дыхание. — Опять Уизли? — он протянул руку и коснулся мокрой щеки.

— Почему они? Почему они погибнут? — всхлипнула Гермиона. — Ради чего? Ради тех людей, которые нам даже спасибо не скажут? Только и будут во всех подробностях смаковать нашу личную жизнь?

— Это риторические вопросы, Грейнджер. Это из той же серии, что и ненависть к Малфоям, которые в принципе не сделали ничего плохого никому, кроме вашей компании. Но это я лично считаю практически семейным делом, поэтому никого оно касаться не должно.

— В вашей семье всегда были такие зрелищные выяснения отношений? — Гермиона улыбнулась сквозь слезы.

— О, да. Особенно, когда собирались вместе Блэки и Лестрейнджи. Говорят на последнем сборище была такая заварушка… Погибли два моих кузена, и павлин. Вот павлина было особенно жалко.

— Я тебе не верю, — Гермиона снова улыбнулась.

— Правильно делаешь. Я же слизеринец.